Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

Ненавидя демократию, Запад, конституционализм, парламентаризм, Победоносцев считал идеалом правления деловитое единообразие чиновников централизованного государства, насаждаемое путем строгой дисциплины, конформизма и муштры. Только «чистое» самодержавие образца Петра I и Николая I могло спасти Империю – а любые реформы лишь ослабляли и расшатывали её. Государство должно было заботиться о народе, воспитывать его, опекать и тотально регламентировать его жизнь. Остановить революцию можно лишь вернувшись к неограниченному самодержавию и полному восстановлению дворянских привилегий.

Лозунгом Победоносцева, ставшим девизом двадцати лет правления Романовых (1881–1904), были слова: «Россию необходимо подморозить!» А для этого нужно было уничтожить земства, адвокатуру, суды присяжных, свободную прессу, автономию университетов, светское народное образование, вернуть крестьян под «отеческое» управление дворян. Фанатичный, нетерпимый, умный, узкий в своих взглядах, Победоносцев ненавидел интеллигенцию и всякое инакомыслие – религиозное или политическое. Обер-прокурор Синода писал: «Государство признаёт одно вероисповедание из числа всех истинным вероисповеданием и одну церковь исключительно поддерживает и покровительствует, к предосуждению всех иных церквей и вероисповеданий». На старообрядцев, сектантов, лютеран, буддистов, иудеев, католиков, униатов он обрушил свирепые гонения.

Убеждённость, энергия, ораторский дар, искренний пафос, образованность Победоносцева производили большое впечатление на окружающих. Он пользовался абсолютным доверием двух государей. Однако, по справедливым словам С.Ю. Витте, Константин Петрович «страдал полным отсутствием положительно-жизненного творчества, он ко всему относился критически, а сам создать ничего не мог». То же самое полное отсутствие положительной программы и созидательного начала у Победоносцева (кроме желания «держать и не пущать» и «подморозить» страну) отмечают дружно и другие современники. Победоносцев утверждал: «А если воля и распоряжение перейдут от правительства в какое бы то ни было народное собрание, – это будет революция, гибель правительства и гибель России! Если будет конституция и совещательный орган – Россия погибнет!» Он настоял на казни «первомартовцев», на подтверждении Александром III манифестом нерушимости самодержавной власти на удалении либералов из правительства. Однако, что дальше делать Империи, как позитивно воспользоваться стратегической инициативой, он не знал. Реакция конца ХIХ столетия не была реакцией Николая I – последовательной, наступательной, жёсткой – это была полуреакция, без идеи, без программы и решимости, стремящаяся лишь «подморозить», приостановить страну и опиравшейся на серых ничтожеств: чиновников и жандармов.

В Победоносцеве, оказавшемся во главе страны, было что-то желчное, злое, безнадёжное, бесплодное, обречённое. Он не верил, что в людях может быть хоть что-то хорошее – и потому их надо всегда держать под контролем. По словам графа С.Г. Строганова: «Он всегда отлично знает, что не надо, но никогда не знает, что надо». Да, по Победоносцеву, следовало прекратить реформы, задавить оппозицию, уничтожить интеллигенцию (утратившую связь с народной традицией), не допустить парламента и конституции, уничтожить земства, городские думы, новый суд и независимую прессу, поставить все общество под контроль церкви и полиции (неотделимых друг от друга и неуловимо переходящих друг в друга). Но что дальше? Ведь ни вернуть в полном объеме крепостное право, ни восстановить рекрутчину, ни полностью изолироваться от Европы было уже невозможно. А значит, контрреформы могли быть лишь частичными и обречёнными только на временный успех.

Видный реакционер, ультраправый журналист князь Мещерский в своих воспоминаниях писал о том, что, «как в течение более 20-летних дружеских отношений с Победоносцевым мне ни разу не пришлось услышать от него положительного указания в какой-либо области, что надо сделать взамен того, что он порицает, так не приходилось слышать прямо и просто сказанного хорошего отзыва о человеке». Другой выдающийся консервативный деятель, философ и публицист К.Н. Леонтьев хорошо передал сущность идей и личности всесильного временщика: «Он как мороз; препятствует дальнейшему гниению, но расти при нем ничто не будет. Он не только не творец, но даже не реакционер, не восстановитель, не реставратор, он только консерватор в самом тесном смысле слова: мороз… сторож, безвоздушная гробница, старая «невинная» девушка и больше ничего!» Это признал в конце концов и сам император Александр III, сказавший в конце жизни, что «Победоносцев отличный критик, но сам никогда ничего создать не может». Не великая идея, но лишь великая сила инерции и насилия отныне сдерживала Империю от краха, подготавливая будущий грандиозный социальный взрыв.

Глава церкви прививал прихожанам не духовные начала христианства (любовь, свободу), но апатию, конформизм и циничный, лицемерный нигилизм. Будучи на словах «православным» и возглавляя церковное бюрократическое ведомство, Константин Петрович не знал ни духа, ни стиля православия, помыкал епископами, как лакеями, насаждал в духовных академиях немецкое рационалистическое богословие, превратил церковь в департамент полиции, вёл постоянную переписку с жандармами и всей своей деятельностью способствовал дальнейшему отчуждению народа и общества от казенной церкви. Чрезвычайно характерен для правления Победоносцева такой эпизод. Однажды попечитель одного из учебных заведений пожаловался Константину Петровичу на преподавателя-священника, который, по его мнению, был «безнравственным и неверующим». На что Победоносцев ответил ему: «Зато он политически благонадежен» и оставил священника на его месте. Он не столько занимался делами церкви, сколько делами полиции, экономикой, образованием, финансами, кадровыми вопросами – всем сразу.

Победоносцевской программой – программой двух царствований (Александра III и Николая II) стало «патриотическое здравомыслие»: никаких резких движений, никаких поворотов. «Русский дух» неизменен, статичен, свят– его надо хранить в целости, изолируя от тлетворного влияния Запада. Люди неискоренимо плохи, считали Победоносцев и другие консерваторы (в отличие от веривших в прогресс – социальный и этический – социалистов и либералов). Исправить человека невозможно – можно лишь сдерживать, посредством отеческой власти государя, негативные проявления изначально злой человеческой природы. Император – «отец», подданные – «дети», Россия – «семья», естественная иерархия сословий. Надо восстановить «истинно русские начала управления и чистоту русского духа».