Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

Идеологами и глашатаями реакции, кроме самого Победоносцева, были видный журналист, талантливый публицист, издатель газеты «Московские ведомости» (ставшей главным «официозом») Михаил Никифорович Катков (некогда либерал, а затем ярый ретроград), философ и публицист Константин Николаевич Леонтьев, издатель журнала «Гражданин» (негласно субсидировавшегося царем) князь Владимир Петрович Мещерский, раскаявшийся революционер, главный теоретик и публицист «Народной Воли», ставший теоретиком монархического государства, Лев Александрович Тихомиров и видный славянофил публицист Иван Сергеевич Аксаков. Главным же проводником реакции в правительстве стал граф Дмитрий Андреевич Толстой – алчный, беспринципный, злобный министр внутренних дел и шеф жандармов, ещё более оголтелый реакционер, чем даже сам Победоносцев.

Наиболее видным публицистом-реакционером стал Катков, чью газету «Московские ведомости» называли не иначе как «русская литературная полиция» – умный, одарённый, красноречивый человек. Он выдвинул лозунг реакции, приветствуя назначение Толстого: «Встаньте, господа, правительство идёт, правительство возвращается!» А славянофил И.С. Аксаков шёл в своих мечтах дальше и призывал: «В Москву, в Москву призывает теперь своего царя вся Россия… Пора домой! Пора покончить с петербургским периодом русской истории.» Он звал отвоевать, наконец, у турок Константинополь, завоевать все Балканы, вернуть столицу в Москву, выслать из страны всех евреев и построить «охранительный социализм». Впрочем, не все предлагаемые им рецепты были взяты на вооружение осторожным Александром III.

А издатель журнала «Гражданин» князь В.П. Мещерский 16 декабря 1888 года в своем журнале убедительно обосновывал национальную русскую потребность в розгах: «Как нужна соль русскому человеку, как нужен черный хлеб русскому мужику, так ему нужны розги. И если без соли пропадёт человек, так без розог пропадёт народ». В своих изданиях Катков и Мещерский открыли тотальный огонь против либерализма, против евреев, поляков, интеллигентов, всяческих «говорилен» – в защиту самодержавия. Прежде всего именно эти четыре человека: Победоносцев, Толстой, Катков и Мещерский (подобно С. Уварову, А. Бенкендорфу и Ф. Булгарину при Николае I) и определяли всю внутреннюю политику России 1880-ых – 1890-ых годов.

Член Государственного Совета, бывший председатель Комитета министров П.А. Валуев в 1883 году записал в свой дневник: «В делах у нас наполовину ход (большей частью задний), наполовину дрейф». Во всех областях, в которых проводились реформы Александра II, при его сыне проводились контрреформы, пик которых пришелся на 1889–1892 годы. И потому уместно говорить о крестьянской, земской, городской, судебной, военной, университетской контрреформах и о контрреформе в области печати. Если при Александре II крестьян освобождали от крепостного права, создавались всесословные (бессословные) учреждения, возникли новые суды и земства, на новых принципах начала строиться армия, появились частично автономные университеты, то, симметрично этому, в 1880—1890-ые годы проводились целенаправленные мероприятия власти по восстановлению пошатнувшейся сословности в обществе, по ликвидации независимых, самоуправленческих общественных институтов, по восстановлению повсеместного надзора и контроля государства за всеми подданными. По всем «детищам великих реформ»: университетам, земствам, судам, печати, по либеральной и радикальной интеллигенции и органам крестьянского самоуправления самодержавием были нанесены мощные удары. Царский режим ощущал себя осаждённой крепостью среди взбунтовавшегося общества и провозгласил курс на национализм («Россия для русских») и на закручивание гаек как свою главную стратегию выживания.

На смену общественному возбуждению 1860-ых – 1870-ых годов, на смену надеждам и энтузиазму пришли общественная апатия и упадок, малодушие и конформизм – как и в первые годы правления Николая I, после разгрома декабристов, наиболее активные, благородные, мыслящие люди были повешены, сосланы, «изъяты из обращения», а все прочие – запуганы и парализованы правительственным террором.

Однако, подобно тому как Александр III (в отличие от Николая I) не смог полностью отменить реформы предыдущего царствования (но лишь существенно ограничить их последствия), точно также он не смог полностью подавить и искоренить общественное революционное движение – но лишь задержать и ослабить его. Александра III роднила с его дедом Николаем I общая психология – психология хозяина большого поместья (которым они считали Россию), единолично за всё отвечающего, всё решающего, за всем надзирающего и всех опекающего. Подобно Николаю I, Александр III пытался всячески централизовать управление страной, «замкнув» его на себя. Значение Комитета министров и Государственного Совета сильно снизилось – Александр III считал, что эти органы не должны обсуждать или критиковать его решения, но лишь осуществлять их на деле. Он был убеждён в том, что, чем важнее дело, тем меньшее число людей должно его обсуждать. Он, как и его дед, пытался сам входить во все дела, но, не имея энергии, образованности и ума Николая I, не мог во всё вникнуть и всё понять.

Тогда была введена (под строгим секретом!) практика: каждый доклад императору сопровождался краткой запиской, где просто, на доступном Александру III уровне, объяснялась суть дела. Управление огромной страной всё более усложнялось, и справиться с ним недалекому государю явно было не по силам. Он избрал линию массированного подавления всякой общественной активности и инициативы путем чрезвычайщины, полицейского, церковного и цензурного террора против университетов, земств, журналов. Результатом этой политики стало полное отчуждение самодержавия от мыслящего общества, жаждущего свободы, социальной справедливости и перемен, а также полная деградация правящей верхушки империи. Идеалом Александровской «народной монархии» было строго сословное общество, централизованная власть, абсолютная стабильность и неизменность империи. Либеральный принцип общественной автономии и самодеятельности, по убеждению Победоносцева и Александра III, был несовместим с самодержавием. А значит, следовало беспощадно и поскорее ликвидировать автономию университетов, независимость и публичность судов, местное земское самоуправление, всесословную систему военной службы и образования, поставив всю жизнь населения под контроль помещиков-дворян и чиновников. По признанию либерального деятеля Маклакова, «свобода личности и труда, неприкосновенность гражданских прав, суд как охрана закона, а не усмотрение власти, местное самоуправление были принципами, которые противоречили неограниченной власти монарха». Это и обусловило характер контрреформ Александра III.