Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

10 марта 1881 года Исполнительный Комитет «Народной Воли» обратился к новому императору с письмом-ультиматумом, предлагая ему пойти на созыв Земского Собора представителей от русского народа, ввести политические свободы и объявить политическую амнистию, обещая взамен остановить террор. Разумеется, новый император не мог пойти на такое – это означало бы конец самодержавия, его самоубийство. Несмотря на призывы к милосердию и просьбы пощадить убийц его отца, обращённые к новому царю Львом Толстым и философом Владимиром Соловьевым, «первомартовцы» были осуждены и беспощадно повешены на Семёновском плацу в Петербурге 3 апреля 1881 года. Это была последняя публичная казнь в истории Российской Империи (и первая казнь женщины – Софьи Перовской – за политическое преступление). Подобно своему деду и кумиру Николаю Первому, Александр Третий ознаменовал начало своего правления пятью виселицами – многозначительное и символическое совпадение!

Террор народовольцев, напугав и дезорганизовав царский режим, однако, не привёл, как они надеялись, к всенародной революции, не привлек на их сторону крестьян и оттолкнул от них либералов. Самим же продолжать давление на власть и подкрепить свой ультиматум силой в тот решающий драматический момент у них уже не было сил. «Народная Воля» была обескровлена полицейскими репрессиями и провокациями. Героические попытки продолжать борьбу и восстановить «Народную Волю», не раз предпринимавшиеся группами отчаянной молодежи на протяжении всех 1880-ых годов, не увенчались успехом. В обществе воцарилась апатия, тысячи революционеров были посажены в крепость, сосланы в Сибирь или бежали за границу, десятки были казнены. Реакция торжествовала. Бессилие революционеров и молчание народа становились очевидными для всех, даже для самодержавия.

После казни народовольцами Александра II случился не взрыв народных выступлений против помещиков и правительства, а… волна еврейских погромов. По данным полиции, в России произошло 259 случаев еврейских погромов: крестьяне считали, что «господа» и «жиды» погубили государя, желавшего, вслед за «волей», дать народу «землю».

Все эти обстоятельства обусловили победу в правящих кругах группировки, решительно оттеснившей либеральных чиновников и взявшей курс на реакцию и сворачивание даже тех куцых, жалких и непоследовательных реформ, которые были проведены в начале царствования Александра II. В конце своей жизни «Царь-Освободитель» колебался между курсом на жёсткую реакцию и на лавирование с целью привлечения либеральной части общества, чтобы отсечь от него революционеров, пользовавшихся массовой поддержкой в среде интеллигенции. Ещё 20 ноября 1878 года он обратился к представителям сословий, собравшимся в Москве, со следующими словами: «Я надеюсь на ваше содействие, чтобы остановить заблуждающуюся молодежь на том пагубном пути, на который люди неблагонадежные стараются ее увлечь». Уже с середины 1860-ых годов, после польского восстания и выстрела Дмитрия Каракозова (то есть последние 15 лет правления Александра II) наметился поворот от умеренных реформ к умеренной реакции: ограничение свободы печати, гонения на новые суды, земства и на университеты, русификация Польши.

Однако, напуганный покушениями революционеров на его жизнь, Александр II в конце царствования совмещал драконовские полицейские репрессии против революционеров с туманными обещаниями, адресованными либеральной публике. Он вручил неограниченную власть над страной министру внутренних дел генералу Михаилу Тариэловичу Лорис-Меликову. Лорис-Меликов полагал, что «призвание общества к участию в разработке необходимых для настоящего времени мероприятий есть именно то средство, какое и полезно, и необходимо для дальнейшей борьбы с крамолою». Одновременно он считал, что «для России немыслимы никакие организации народного представительства в формах, заимствованных с Запада; формы эти не только чужды русскому народу, но могли бы даже поколебать все основные его политические воззрения и внести в них полную смуту, последствия коей трудно и представить». Отвергая предлагаемое славянофилами восстановление Земского Собора по образцу ХVII века, Лорис-Меликов убедил Александра II создать (для успокоения общества) некий полуфиктивный совещательный (не законодательный!) орган, в который включить «представителей от земства и некоторых значительнейших городов». Учитывая то, что члены этого органа назначались бы царем, а полномочия его были бы чисто консультативными, разумеется, не приходится говорить ни о каком парламентаризме или конституционализме (как нередко полагают, говоря даже о «конституции Лорис-Меликова»). Лорис-Меликов особо подчеркивал: «Работа не только подготовительных, но и общих комиссий должна была иметь значение исключительно совещательное и ни в чем не изменяющее существующие ныне порядки возбуждения законодательных вопросов… Самый состав общей комиссии будет каждый раз предуказываем Высочайшею волею, причём комиссия будет получать право заниматься лишь предметами, предоставленными ее рассмотрению». Но и эти более чем скромные мероприятия, санкционированные Александром II, не были осуществлены после восшествия на престол отъявленного ретрограда Александра III.

Лорис-Меликов и его группировка либеральных чиновников, преобладавшая в правительстве, полагал, что необходимо связать высшую власть с обществом через отобранных царем представителей земств и городских дум, что даст императору канал «обратной связи» с общественностью – он будет знать об её нуждах и чаяниях и сможет разделять с представителями земств и городов часть ответственности за особо «непопулярные меры» (вроде введения новых налогов). Таким образом государство, не отказываясь от привычного диктата в отношении населения, одновременно обретет новую прочную опору для своих действий.

По словам министра финансов А.А. Абазы, трон не может опираться исключительно на миллион штыков и на армию чиновников. За время своего недолгого правления Россией, Лорис-Меликов не только вешал и ссылал революционеров (что было всё же главным направлением его кипучей деятельности). Он также убрал с поста министра народного просвещения графа Д.А. Толстого (крайнего реакционера, дружно ненавидимого всеми), с помпой упразднил зловещее Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии (без помпы передав его функции Департаменту полиции при Министерстве внутренних дел), пообещал расширить права староверов, заняться решением рабочего вопроса, слегка смягчил гонения на прессу (даже дозволив ей обсуждать кое-какие вопросы общественной жизни) и старался зондировать общественное мнение.