Мирослав Крлежа - Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки

Вещают апостолы ленинизма, а малайцы, индокитайцы и японцы из Университета народов Востока в глубине зала внимают им. Сидят в зале и молодые венгры, и хорватские парни, и албанцы рядом с немцами и поляками. Один из ораторов своим нудным голосом и манерой строить фразы удивительно напоминает священника. Под его речь две русские гимназистки решают примеры, листая логарифмические таблицы. Синус и косинус. Точь-в-точь так же, как мы списывали друг у друга задания во время гимназической мессы…

Это произошло в одном из северных губернских городов, где жителей было тысяч сорок. Если бы с грязного железнодорожного вокзала не доносились гудки паровозов, никто не удивился бы появлению в конце улицы Чичикова на его знаменитой тройке. Деревянные заборы, покосившиеся керосиновые фонари, телеграфные столбы с сидящими на проводах жирными воронами; настоящий русский «бидермайер» с деревянными колоннами перед двухэтажными домами, со шторами в пестрый цветочек. В гостинице «Эрмитаж» официант в белом фартуке с мягкими византийскими манерами объясняет иностранцам, что этот губернский город был резиденцией Ивана Грозного и что средневековый женский монастырь ныне превращен в клуб кавалерийского полка имени гениального Бакунина. Лозунг Бакунина «дух разрушающий есть дух созидающий» был начертан на знамени этого славного полка, отличившегося в революционных боях под Пермью на Урале, под Архангельском и под Варшавой. Длинные аллеи снежных сугробов, красные кирпичи только что выстроенной электростанции. В глубоком русле замерзшей реки виднелись крестьяне, откалывающие зеленые глыбы льда и нагружающие их на розвальни. На зеркальной поверхности реки поверх заснеженных ледяных глыб виден извилистый санный след, пожелтевший от конского навоза. Замерзшие, почерневшие от дегтя баржи и пароходы, над которыми струился легкий дымок. Эти бледные прямые клочья дыма создавали иллюзию, будто пароходы стоят под парами и вот-вот отчалят.

Мы оказались в этом далеком северном губернском городке в обществе господина Диффенбаха, промышленника и главного акционера экспортной торговой фирмы «Карл Диффенбах АГ» из Гамбурга. Это был полный, розоволицый белокурый господин со светлыми, горизонтально подстриженными усами щеточкой, в великолепно накрахмаленной и отглаженной манишке с ослепительно чистым воротничком и манжетами. Этот гамбургский господин был миллионером, главой международной фирмы, занимавшейся экспортом изделий деревообрабатывающей промышленности в Индию, Левант и средиземноморские страны. Он приобрел у русского торгового треста «Госэкс» («Государственный экспорт») несколько тысяч изделий из древесины; поскольку ценность их превышала несколько миллионов золотых марок, а его чистый доход должен был составить много тысяч долларов, то он решил посмотреть своими глазами на свой собственный товар перед погрузкой на корабли и, возможно, купить еще некоторое количество обработанной древесины и после этой инспекционной поездки заключить с Москвой дальнейшие сделки. Итак, господин Карл Диффенбах представлял экземпляр белокурого нордического типа. В вагоне он листал какую-то популярную иллюстрированную брошюру о Роторе Флетнера и вдохновенно цитировал фон Лилиенкрона [305] . Достаточно было видеть, как он произносил отдельные строфы этого самого фон Лилиенкрона, чтобы убедиться, что неграмотность — отнюдь не самое больше препятствие на пути прогресса, поскольку современная международная реакция базируется на вещах куда кошмарнее неграмотности.

Этот вдохновенный декламатор фон Лилиенкрона знал о существовании школы танцев Лабана, но вообще-то в основном тяготел к фашизму в духе Тирпица [307] . Он объяснял мне, что в Гамбурге никогда не сможет победить Коммуна, потому что город Гамбург окружен тремя прекрасно организованными аграрными красно-бело-черными поясами. Он говорил о «колоссальном» фон Тирпице, гроссмейстере немецкого флота, которому все английские адмиралы, вместе взятые, в подметки не годятся.

— Да скажите вы мне, где теперь этот ваш знаменитый флот фон Тирпица, если уж он такой «великий» адмирал?

— То есть как, где флот?

— Да так! Где он сейчас, флот фон Тирпица? Где он плавает? Под каким флагом и по каким морям?

— Флот затонул. Немецкие моряки его сами затопили!

— Прекрасно! Флот находится на восьмистах метрах ниже уровня моря. А английские адмиралы спокойно бороздят океаны. И, по-вашему, английские адмиралы должны пойти в подмастерья к великому Тирпицу! О, господин Диффенбах, господин Диффенбах! Подумайте сами! Что это за адмирал, чей флот затоплен на восьмистах метрах ниже уровня моря!

Примерно так протекал мой ночной разговор в вагоне с гамбургским господином. Он восторженно втолковывал мне, что в Германии уже построен социализм, и поэтому им не нужна никакая социальная революция.

— В Германии богатые являются только временными управляющими имуществом, а в сущности собственность национализирована! То, что сейчас происходит в России, у нас было еще во времена Фридриха Великого!

— А как же Маркс?

— Да ведь Маркс был еврей!

Среди сопровождавших гамбургского господина самым главным был начальник «Госэкса» Андреевский. Он еще студентом провел три года где-то в Сибири и с тех пор стал профессиональным революционером; во время революционных войн он командовал целыми соединениями, брал города от Екатеринбурга до Одессы, а теперь вершил делами государственного треста «Госэкс» и твердо оборонял партийные позиции точно так же, как раньше на батарее под градом снарядов. «Легче было воевать с браунингом в руке, — говорил Андреевский. — Либо ты стрелял, либо в тебя стреляли. А теперь опасности подстерегают со всех сторон. Тут тебе и балет, тут тебе и карты, и ипподром, а все мы живые люди. Вот, например, недели три назад застрелился мой близкий друг, человек, который двадцать пять лучших лет своей жизни отдал делу партии! А застрелился он из-за кассы. Он руководил банком, ну и… женщины, аферисты, доллары, шампанское… ну и… хрясть!»

С Андреевским и господином Диффенбахом я приехал в эту далекую бывшую резиденцию Ивана Грозного, и весь день мы инспектировали лесопильню и осматривали уже обработанную древесину, перворазрядный материал из русской красной сосны. На ужин нас пригласили к бухгалтеру предприятия «Красный Север», филиала «Госэкса» господину Алексееву. Целую ночь мы ехали в санях через леса и замерзшие озера до следующего лесопильного комплекса, названного именем Степана Халтурина. Поэтому приглашение к господину Алексееву оказалось весьма кстати. Сидишь себе в теплой комнате, попиваешь водку, куришь, и чувствуешь себя прекрасно! Но поскольку на этом злосчастном ужине у Алексеевых произошла неловкая сцена, придется объяснить всю ситуацию, к которой привели запутанные отношения между господином из Гамбурга и бухгалтером Алексеевым.