Григорий Попов - Поражения, которых могло не быть

Таким образом, враждебности к СССР в письме Гитлера к Муссолини не просматривается. Нет также и опасений насчет советской военной угрозы, какие были летом 1940 г. Напротив, Гитлер теперь опасался больше непосредственно своего главного на тот момент противника — Британской империи. Он писал на этот счет: «Военные последствия этой ситуации, дуче, весьма тяжелые. Англия обладает рядом военных баз, которые позволяют ей быть в самой непосредственной близи от нефтяного района Плоешти, а также ощутимо близко от всей Южной Италии и особенно — от портов погрузки и выгрузки как в итальянской метрополии, так и в Албании.

Если до сих пор румынский нефтяной район был вообще недосягаем для английских бомбардировщиков, то теперь они приблизились до расстояния менее 500 км. Я просто не решаюсь даже подумать о последствиях, ибо, дуче, должно быть ясно одно: эффективной защиты этого района производства керосина нет [411] Письмо Гитлера Муссолини от 20 ноября 1940 г. // Вторая мировая война: Два взгляда. М.: Мысль, 1995. С. 129. ».

Таким образом, как следует из письма Гитлера к Муссолини, у лидера германских нацистов не осталось и следа от той уверенности, какую он проявил на переговорах с Молотовым 13 ноября 1940 г. насчет Англии, когда предложил советской стороне раздел Британской империи, считая, что Лондон уже проиграл войну. Теперь 20 ноября 1940 г. Гитлер рассчитывал на поддержку Франко, что Испания, вступив в войну на стороне Германии, закроет Гибралтарский пролив. Как следует из сути письма, Франко стал в конце 1940 г. главной надеждой Гитлера, так как военные меры против Британии Гитлер связывает в первую очередь с этим событием, как будто считая его уже свершившимся.

Панические настроения Гитлера в письме Муссолини вполне объяснимы. В Румынии немецкая группировка ВВС отсутствовала, румынские военно-воздушные силы и ПВО были не в состоянии противостоять британским бомбардировщикам. Греция обладает сложным ландшафтом местности, к тому же Афины прикрывала с севера считавшаяся тогда неприступной линия «Метаксы». Болгария придерживалась политики нейтралитета, что делало практически невозможным сосредоточение немецких войск непосредственно у границ Греции. Можно было перебросить немецкие войска морем через Италию в Албанию, но существовала угроза ударов по албанским портам британской авиации. Положение второй половины ноября 1940 г. можно считать кризисным для Германии, поскольку румынская нефть была незаменима тогда в производстве топлива для самолетов.

По сути, у Лондона тогда был шанс, который он не мог, правда, использовать из-за малочисленности своей военной группировки в Северной Африке и на Ближнем Востоке. У. Черчилль тем не менее ослабил британские войска в Северной Африке, перебросив часть их сил в Грецию.

Примечательно, что после кризиса конца ноября 1940 г. Гитлер стал более взвешенно смотреть на ситуацию в мире, нежели это было в конце июля 1940 г. В состоявшейся 9 января 1941 г. беседе Гитлера с высшим военным руководством Германии в Бергхофе лидер нацистов четко указал, что победа над Британией возможна только после установления полного господства в воздухе. Лондон, по мнению Гитлера, надеялся на создание большого антигерманского континентального блока [412] Из военного дневника штаба оперативного руководства вермахта // Вторая мировая война: Два взгляда. М.: Мысль, 1995. С. 135–136. . Про вероятность вступления США в войну Гитлером сказано очень кратко и расплывчато.

Интересна оценка Гитлером СССР и Сталина: «Сталин, властитель России, — умная голова, он не станет открыто выступать против Германии, но надо рассчитывать на то, что в тяжелых для Германии ситуациях он во всевозрастающей мере будет создавать нам трудности. Он хочет вступить во владение наследством обедневшей Европы, ему тоже нужны успехи, его воодушевляет Дранг нах Вестен. Ему тоже совершенно ясно, что после полной победы Германии положение России станет очень трудным» [413] Из военного дневника штаба оперативного руководства вермахта // Вторая мировая война: Два взгляда. М.: Мысль, 1995. С. 136. . И далее Гитлер в этой же беседе от 9 января 1941 г. четко высказывает чисто прагматическую причину его решения напасть на СССР: «Разгром Советского Союза означал бы для Германии большое облегчение. Тогда на Востоке можно было бы оставить всего 40–50 дивизий, сухопутные силы можно было бы сократить, а всю военную промышленность использовать для нужд люфтваффе и военно-морского флота. Пришлось бы создать вполне достаточную ПВО и перебазировать важнейшие отрасли промышленности в безопасные районы. Тогда Германия стала бы неуязвимой» [414] Из военного дневника штаба оперативного руководства вермахта // Вторая мировая война: Два взгляда. М.: Мысль, 1995. С. 136. .

Таким образом, видна в беседе от 9 января в Бергхофе ресурсная проблема Германии — она не могла продолжать эффективно воевать с Англией, поскольку производство сухопутных вооружений и содержание сухопутных сил отвлекали слишком много ресурсов от люфтваффе и флота. Однако это было заблуждением Гитлера (возможно, он умышленно высказывал эти мысли, чтобы обосновать перед умеренным крылом генералитета свои планы нападения на СССР). Трудности в перевооружении и расширении люфтваффе лежали не столько в сфере чисто экономики, сколько в организации авиационной промышленности и военно-воздушных сил рейха. В результате политики Геринга возник дисбаланс между бомбардировочной и истребительной авиациями, что было следствием недооценки возможностей ВВС Британии, которым удалось противопоставить в Битве за Англию достаточно мощную истребительную авиацию. Тем не менее Геринг и после осени 1940 г. продолжал наращивать выпуск бомбардировщиков, поскольку был уверен, что того числа истребителей, которое имелось у рейха, вполне достаточно для победы. Однако появление обширного Средиземноморского ТВД потребовало отвлечения немалых сил истребительной авиации Германии, что нарушило планы командования люфтваффе.

Что касается проблем военно-морских сил Германии, то их причиной опять-таки была, скорее всего, не экономика, но научно-техническое отставание и дефекты в военном планировании, вызванные во многом отказом Гитлера в 1930-х гг. признавать высокую степень вероятности войны с Британской империей.

Таким образом, чем эффективнее оборонялась Британия, тем больше становилась вероятность войны Германии с СССР. 31 июля 1940 г. Гитлер принял решение начать эту войну, исходя из упорства Британии, которое он относил за счет надежд Лондона на СССР. 9 января 1941 г. он повторил свое мнение по вопросу, почему Британия продолжает упорное сопротивление. Но были, конечно, и чисто политические причины решения Гитлера начать войну с СССР.