Андрей Сахаров - «Мы от рода русского...»

Вскоре на милость Цимисхия сдались Плиска, Динея и другие города. Греческие легионы шли к Дунаю. Но Святослав не был бы Святославом, если бы он проявил в этих трудных условиях пассивность. Несмотря на огромный перевес сил греков, он вывел им навстречу свое небольшое войско.

К этому времени уже распалась созданная Русью антивизантийская коалиция. После заключения летом 970 года мира с Цимисхием венгры ушли к себе на родину. Наступление греков было столь стремительным и неожиданным, что Святослав не успел позвать на помощь старых друзей.

Что-то сломалось и в отношениях с печенегами. После битвы под Аркадиополем, когда они первыми бежали с поля боя, у нас более нет сведений об их совместных действиях с руссами. Зато все больше появляется признаков, говорящих, что Византия прочно взяла нити связей со степью в свои руки. С горечью говорил своей дружине осажденный в Доростоле Святослав: «А Руска земля далеча, а печенези с нами ратьни, а кто ны (нам); иоможеть?» Иоанн Скилица также сообщил: «Собственная их страна находилась очень далеко, а соседние варварские народы, боясь римлян (византийцев), не соглашались помогать им (руссам)»

Греческое и русское войско встретились на равнине неподалеку от крепости Доростол. Битва была упорной. Сам Святослав дрался в гуще сражавшихся. Руководивший боем с близлежащего холма Иоанн Цимисхий посылал своих лучших воинов, чтобы они пробились к русскому князю и поразили его, но все они были убиты либо самим Святославом, либо его телохранителями. К вечеру, когда русское войско поредело, а греки продолжали наседать, Святослав дал приказ отходить в Доростол.

И еще несколько дней подряд длилось сражение под городом. Открывались городские ворота, и русская дружина во главе с князем выходила в поле. Но сил у руссов становилось все меньше и меньше. Тысячи человек потеряли и греки. И все же Доростол еще держался. Однажды ночью две тысячи руссов вышли из осажденного города и ушли вдоль Дуная в поисках пищи. Попутно они разгромили одни из заградительных отрядов греков и с успехом вернулись обратно. Такую вылазку можно было предпринять только при помощи болгарских проводников, хорошо знающих местность.

И все это время рядом с руссами дрались болгары. Лев Дьякон даже рассказывает, что во время сражения за Доростол греки находили на поле боя среди убитых противников женщин, которые сражались против армии Цимисхпя с оружием в руках наравне с мужчинами. В этих фактах видна вся степень ненависти болгар к византийским поработителям.

Со времени начала осады крепости прошло уже более двух месяцев. В один из дней, как рассказывает Скилица, Цимисхий направил русскому, князю предложение выйти с ним на поединок и тем решить вопрос о победителе. На это Святослав ответил: «Я сам знаю лучше моего врага, что мне полезно. Если же Иоанну надоела жизнь, то в его власти находится много других средств, ведущих к смерти: пусть избирает он любой»,

Шел июль 971 года. Последний бой руссы дали грекам в эти июльские дни. Святослав снова дрался в самом центре русского войска. Рядом с ним сражались воеводы Свснельд и Икмор.

Цимисхий вновь послал своих «бессмертных» во главе с богатырем Анемасом убить Святослава, Им удалось оттеснить русских воинов, и Анемас сумел ударить копьем Святославова коня, а потом дотянулся мечом до самого князя и попал ему в ключицу. Лишь на мгновение после этого потерял равновесие Анемас. Этого было достаточно, чтобы Святослав нанес ему удар мечом в живот. При виде гибели своего богатыря греки дрогнули и побежали. Цимисхию стоило большого труда остановить их. Он сам повел в бой своих «бессмертных».

Это было последнее сражение руссов с греками. Наутро в греческий стан явилось русское посольство с предложением мира. Цимисхий с радостью согласился.

Уже после заключения мира с Русью Византия довершила разгром своего противника — Болгарии, до конца унизила страну, оскорбила ее народ, лишила болгар государственной независимости.

Византийские хронисты подробно рассказывают о том, как после ухода руссов и овладения Болгарией Иоанн Цимисхий разместил по всем крупным болгарским городам военные гарнизоны. Болгарская столица была переименована в честь Цнмисхия в Иоаннополь, а Доростол в честь его жены — в Феодорополь.

А потом последовала тягостная для Болгарии процедура детронизации царя Бориса. Вместе с братом Романом, которого греки оскопили, он был отправлен в Константинополь и принял участие в торжественном триумфе, который устроил себе после возвращения из-под До-ростола Иоанн Цимисхий.

Император въехал в византийскую столицу на белом коне. Впереди него шла колесница, на которой были положены парадная багряная одежда болгарского царя, царская корона, а также священная для болгар икона Богородицы. Цимисхия сопровождал блестящий эскорт.

Корона болгарских царей была отдана в храм святой Софии, а затем в императорском дворце Борис сложил с себя царские знаки отличия — снял драгоценную одежду, царскую обувь. Ему было присвоено звание магистра.

Армянский историк Степаиос Таронский, оставивший нам свидетельство о византийско-болгарской войне 971 года, сообщил, что в то время Цимисхий многих болгар «положил на месте (в сражениях), а остальных разогнал в разные стороны и принудил булхарский народ покориться».

Расколотая, залитая кровью, ограбленная и униженная Восточная Болгария была окончательно сломлена Византийской империей. Двурушническая провизантийекая политика правящих верхов страны привела Болгарию к национальной катастрофе.

После июльской битвы под Доростолом стало ясно, что удержать крепость на Дунае не удастся. И посольство Святослава, появившееся в стане греков, стало следствием этого понимания ситуации. О нем примерно одинаково рассказали и «Повесть временных лет», и Лев Дьякон. Византиец записал: «Император охотно принял предложение союза». А русский летописец историю этого посольства передал так: Святослав направил своих «слов» к Иоанну Цимисхию со словами: «Хочу миръ имети с тобою твердъ и любовъ». В ответ император прислал свое согласие и дары русскому князю. Это означало, что стороны выразили готовность восстановить отношения «мира и любви», которые давно уже связывали оба государства и к которым они вновь и вновь возвращались после конфликтов и военных столкновений.

Летописец передает и размышления Святослава и его дружины по поводу предстоящих мирных переговоров: «Аще не створнмъ мира со царемъ, а увесть (узнает) царь, яко мало насъ есть, пришедше оступять (окружат) ны (нас) въ граде. А Руска земля далеча, а пече-нези с нами ратьни, а кто ны (нам) поможеть?» Святослав якобы указал на то, что греки согласились вновь уплачивать Руси дань — «то буди доволно намъ». И тут же заявил: «Аще ли почнеть не управляти дани, да из-нова из Руси, совкупивше вой множайша (много воинов), поидемъ Царюгороду». Святослав не отказывался от продолжения борьбы, мечтал о новом походе на Константинополь, о будущих победах.