Кирилл Кожурин - Повседневная жизнь старообрядцев

С антихристом связано известное число, о котором святой апостол Иоанн Богослов пишет: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (Откр. 13, 18). Некоторые под этим числом понимают время пришествия антихриста — 1666 год, предсказанный «Книгой о Вере», год печально знаменитого «разбойничьего» собора, окончательно осудившего старые обряды и проклявшего всю многовековую традицию русской святости. Многие пытались угадать имя антихриста или связать с его числом имя какого-либо противника православия. Используя на разные лады буквенную запись чисел (а иногда обходясь и без неё), антихристом именовали римского папу, императора Нерона, патриарха Никона, российских императоров (особенно Петра I), Наполеона I и пр.

Разделение старообрядцев на поповцев и беспоповцев в какой-то мере было вызвано и различным пониманием природы антихриста. Если поповцы, часто будучи грубыми буквалистами, придерживались дословного понимания текстов библейских пророчеств, ожидая появления «чувственного», то есть физически реального, антихриста в будущем, то беспоповцы оставались верными традиции символического понимания Священного Писания и пытались доказать, что антихрист уже царствует. При этом беспоповцы, в свою очередь, разделились на две группы: одни отождествляли его с верховной властью государства Российского, понимая антихриста вполне «чувственно» (странники и часовенные), другие пытались толковать конкретные указания, содержащиеся в пророчествах, в иносказательном, «духовном» смысле, рассматривая антихриста как отступление от истинной православной веры (поморцы). Со временем среди беспоповцев наибольшее распространение получили именно эти, последние, представления о том, что антихриста надо понимать в «духовном», «приточном» смысле. Согласно этому толкованию, антихрист есть отступление от веры, ересь и беззаконие, нечестие и даже прибавление лишнего «И» к имени Господа Исуса Христа. Антихрист пришёл на Землю во время раскола Русской Церкви (1666 год) и царствует с тех пор. Рождение же его от «девицы нечистыя, жидовки сущия» перетолковывалось как происхождение ересей и еретиков от еретической церкви. Так же истолковывалось и грядущее пришествие Илии, Еноха и Иоанна Богослова: «чувственный» Илия уже пришёл в лице святого Иоанна Крестителя, а «духовный» Илия означает посылаемых Богом ревнителей истины, обличающих ложных христиан; при этом все истинно верующие означают «духовного» Еноха. Про святого Иоанна Богослова говорится, что его грядущее пророчество означает уже написанные им творения, а его пришествие — догматическое богословие…

В Поморье учение о пришествии антихриста в мир проповедовал упоминавшийся выше чёрный диакон Игнатий Соловецкий. Он утверждал, что в мире уже воцарились антихрист и его слуги, «угодник любимый — Алексей и советник его лукавый — Никон», и что господствующая церковь — это не церковь, а «лукавое сонмище и ересям всеприятелище, римскому костелу соединение». Подобных же взглядов придерживались впоследствии и выговские отцы.

Почти одновременно с поморскими учителями появились борцы за церковную старину и в псковско-новгородских пределах. Так, нам известно о проповеди в этих землях некоего священноинока Илии (из Крестецкого Яма, из церкви Святого Никиты, епископа Новгородского), скрывавшегося от гонений в лесных пустынях. Его преемником стал священноинок Варлаам, который «прежде бяше протопоп славнаго града Пскова, соборного храма Святыя Троицы», а затем принял постриг в Псково-Печерском монастыре. С началом никоновых «новин» отец Варлаам ушёл из монастыря и поселился в пустыне, убеждая местных жителей твёрдо стоять в древлеправославной вере и не принимать церковных реформ. За это он был схвачен и доставлен в Москву. Но ни жестокие пытки, ни предложение архиерейского сана не смогли поколебать Варлаама в его стоянии за старую веру. Тогда мучители, видя тщетность своих усилий, сожгли его в срубе (по указу патриарха Иоакима) в Клину, в 1685 году.

Проповедь отца Варлаама подхватили его ученики — выходец из великолукских купцов Иоанн Дементьев (в древлеправославном крещении Карп), новгородский дворянин Димитрий Хвостов и житель Яма Крестецкого Василий Лисицын. Но и их всех ожидала участь учителя. Димитрия Хвостова и с ним ещё 13 человек новгородских староверов (причем не только мужчин, но и женщин) привели к осмолённому срубу. Среди них была девятилетняя девочка, которая оказалась в тюрьме вместе со взрослыми. Архиерейским приставам, руководившим сожжением, стало жаль ребенка, и они велели задержать её. Сруб запылал. Девочка стала рваться к своим, но её не пускали, пытаясь отвлечь ласковыми словами и обещая удочерить. Она не слушала, и тогда державшие девочку, желая напугать, отпустили её, сказав при этом: «Если не хочешь оставаться с нами, иди в огонь, только глаза не закрывай!» Девочка трижды перекрестилась и смело бросилась в пламя…

В 1690-е годы среди староверов Новгородской земли громко и отчётливо прозвучал голос «преславного и досточюдного учителя» Феодосия Васильева: «Антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой церкви… Все таинства её истребил и всякую святыню омрачил». Это положение легло в основу нового старообрядческого согласия, которое объединило тысячи исповедников старой веры в псковско-новгородских землях и стало впоследствии одним из самых многочисленных согласий в русском старообрядчестве.

Выдающийся проповедник староверия в Новгородской земле Феодосий Васильевич происходил из древнего рода князей Урусовых. «Бяше муж остроты чудныя, ума скоропостижнаго, смысла многоплоднаго, яко зело мало даде сна своима очима и векома дремания. Желательнее ему бяше пищи и пития божественных словес пропитание. Сладостен бяше во утешении, разумнословесен в поучении, зело благоприятен в увещании», — пишет о нём в Житии его сын и преемник Евстрат Федосеев.

Дед Феодосия Васильева, Евстратий Урусов, будучи ещё молодым, во время разорения поляками Москвы был взят в плен, в котором провел целых 16 лет. Вернувшись на родину, он обнаружил, что родители его уже умерли, а дом сгорел. Не пожелав оставаться в Москве, где всё вызывало печальные воспоминания, Евстратий отправился в новгородские пределы и поселился в селе Морозовичи, у реки Меты. Здесь, при церкви Святого Николы Чудотворца стал он служить, «понеже любяше убо зело церковное благолепие, и премного искусен бяше чтению и пению церковному». Своими глубокими познаниями и природным умом он снискал себе среди местных жителей высокий авторитет, а здешние «благородные дворяне» Трусовы, Третьяковы и Нащёкины не раз приглашали его к себе для душеспасительных бесед. Желая удержать его на новом месте, они стали всячески уговаривать его жениться и обзавестись семьёй. «Он же законом брака жену поем, и дети с ней породи».