Кирилл Кожурин - Повседневная жизнь старообрядцев

13. Была изменена древняя форма архиерейских посохов. По этому поводу протопоп Аввакум с негодованием писал: «Да он де же, зломудренный Никон, завёл в нашей Росии со единомысленники своими самое худое и небогоугодное дело — вместо жезла святителя Петра чюдотворца доспел внов святительския жезлы с проклятыми змиями погубльшими прадеда нашего Адама и весь мир, юже сам Господь проклял от всех скотов и от всех зверей земных. И ныне они тую проклятую змию освящают и почитают паче всех скотов и зверей и вносят ея во святилище Божие, во олтарь и в царския двери, яко некое освящение и всю церковную службу с теми жезлами и с проклятыми змиями соделанными действуют и везде, яко некое драгоценное сокровище, пред лицем своим на оказание всему миру тех змей носити повелевают, ими же образуют потребление православныя веры» [17] Список с писем страдальческих священнопротопопа Аввакума // Памятники старообрядческой письменности. СПб., 2000. С. 330–331. .

14. Вместо древнего пения было введено новое — сначала польско-малороссийское, а затем итальянское. Новые иконы стали писать не по древним образцам, а по западным, отчего они стали более похожими на светские картины, чем на иконы. Всё это способствовало культивированию в верующих нездоровой чувственности и экзальтации, ранее не свойственной православию.

15. Были допущены браки с иноверцами и лицами, состоящими в запрещённых Церковью степенях родства.

16. В новообрядческой церкви был отменён древний обычай избрания духовных лиц приходом. Его заменили постановлением по назначению сверху.

17. Наконец, впоследствии новообрядцы уничтожили древнее каноническое церковное устройство и признали светскую власть главой Церкви — по образцу протестантских церквей.

Были и другие новшества, которые со временем росли словно снежный ком. Так, если в «Поморских ответах» (1723) перечисляется 58 статей, по которым реформированная новообрядческая церковь отличалась от древлеправославной, то к концу XVIII столетия в старообрядческом трактате «Щит веры» перечисляется уже 131 вид изменений! Многие древние чинопоследования церковных таинств были существенно сокращены и изменены (чин крещения, покаяния, венчания, хиротоний), а некоторые древние чины и вовсе упразднены (чин омовения трапезы, омовения святых мощей, причащения богоявленской водой, пострижения инокини, братотворения, чин «хотящему затворитися», чины пещного действа, начала индикта). Одновременно вводились новые, неизвестные православию чинопоследования, заимствованные из Требника митрополита Киевского Петра Могилы, образцом для которого, в свою очередь, послужили католические требники.

Но самое главное было всё-таки изменение в духе Церкви. После Никона новообрядческая церковь утратила дух соборности, подпала под власть государства и вынуждена была прогибаться при каждой новой смене правительства, изменяя при этом и приспосабливая к новым веяниям своё учение. Наподобие католической церкви, новообрядческая церковь разделяется на «церковь учащую» и «церковь учимую». Согласно позднейшему богословию новообрядческой церкви, истинная церковь — это иерархия, епископы и священники, а народ — ничто в церкви, и его дело — беспрекословно подчиняться решениям иерархии, даже если они противоречат духу Христовой веры. Ни о какой выборности священства и епископата, как было в древней Церкви, и речи быть не могло. Всё это способствовало появлению в русском народе лжепослушания и лжесмирения. Далее появились и ещё более отвратительные явления в жизни церкви: совершение таинств за деньги, нарушение тайны исповеди (что прямо предписывалось новоявленным «главой церкви» — императором Петром I), совершение таинств над людьми неверующими, приходящими креститься и венчаться «по традиции» или «на всякий случай», коммерциализация и секуляризация церкви… При этом отказ от старых отеческих традиций сопровождался беспримерными «клятвами», то есть проклятиями, наложенными несколькими новообрядческими соборами на старые обряды и на придерживающихся их.

Чем же руководствовались Никон и стоявший за его спиной царь, предпринимая столь неслыханные по своему масштабу реформы? Что толкало их к такому решительному разрыву со всей прежней богослужебной традицией, освященной авторитетом многочисленных русских святых? Соображения, которыми руководствовались реформаторы, оказывается, были исключительно политическими и к духовной жизни никакого отношения не имели. Перед прельщёнными взорами царя и патриарха заманчиво блистал цареградский венец. И тот и другой грезили об освобождении Константинополя от турок и о византийском престоле. Льстивые восточные патриархи в ярких красках рисовали им картины земного торжества православия, обещая восстание порабощённых греков в ответ на объявление Россией войны турецкому султану. Русский царь должен был занять престол Константина Великого, а московский патриарх Никон — стать вселенским патриархом. Но для достижения территориального единства православных народов требовалась лишь одна незначительная «мелочь»: сначала надо было прийти к единству обрядовому, поскольку русские обряды того времени сильно отличались от греческих.

Самое удивительное состоит в том, что сценарий никоновских реформ можно найти задолго до их начала. Еще в 1605 году в тайной инструкции, данной самозванцу Лжедимитрию II иезуитами, подробно говорилось о том, как ввести унию с католиками в России, то есть, по сути, подчинить русских власти римского папы. В инструкции, в частности, отцы-иезуиты писали:

«…д) Самому государю заговаривать об унии редко и осторожно, чтоб не от него началось дело, а пусть сами русские первые предложат о некоторых неважных предметах веры (курсив мой. — К К), требующих преобразования, и тем проложат путь к унии;

е) издать закон, чтобы в Церкви Русской всё подведено было под правила соборов отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадёжным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит собор, а там можно будет приступить и к унии…

з) намекнуть чёрному духовенству о льготах, белому о наградах, народу о свободе, всем — о рабстве греков;

и) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей учёных, хотя светских» [18] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. М., 1996. Кн. 6.Т. 10. С. 93. .

Нужно сказать, что эта коварная политика иезуитов в царствование Алексея Михайловича увенчалась почти полным успехом. Русское государство и русский народ были разделены — если пока не физически, то духовно без всякого сомнения: Русская Церковь раскололась, причём та её часть, которая приняла реформы и продолжала пользоваться поддержкой правительства, на столетия заразилась духом латинства, а впоследствии — и протестантизма, усвоив многие западные обычаи и догматы.