Сергей Ольденбург - Царствование императора Николая II

Государь некоторое время, видимо, колебался – ему не хотелось расставаться с В. Н. Коковцовым; он высоко ставил его деятельность, глубоко уважал его спокойную твердость, вполне разделял его точку зрения о повелительной необходимости сохранить мир. Против В. Н. Коковцова велась кампания с разных сторон: на него нападал в «Гражданине» князь В. П. Мещерский, с ним часто расходились его коллеги по кабинету – Сухомлинов, Маклаков, Кривошеин. Против него направлялись, по должности премьера, нападки А. И. Гучкова на «преемников Столыпина». Но государь не раз в свое царствование показал, что умеет поддерживать своих министров в самых неблагоприятных условиях – пока он сам с ними согласен. Есть поэтому все основания считать, что отставку В. Н. Коковцова вызвало в конечном счете убеждение государя в невозможности приступить при нем к коренным преобразованиям в деле борьбы с народным пьянством.

Слухи о предстоящей отставке Коковцова распространились в середине января 1914 г.; но еще 28 января государь принимал доклад председателя Совета министров, долго говорил с ним о текущей работе, в частности о пересмотре торгового договора с Германией. На следующее утро В. Н. Коковцов получил с курьером собственноручное письмо от государя.

Государь писал: «Не чувство неприязни, а давно и глубоко сознанная Мною государственная необходимость заставляет Меня высказать Вам, что Мне нужно с Вами расстаться. Делаю это в письменной форме потому, что, не волнуясь, как при разговоре, легче подыскать правильные выражения. Опыт последних 8 лет вполне убедил Меня, что соединение в одном лице должности Председателя Совета Министров с должностью Министра Финансов или Министра Внутренних дел – неправильно и неудобно в такой стране, как Россия. Кроме того, быстрый ход внутренней жизни и поразительный подъем экономических сил страны требуют принятия решительных и серьезнейших мер, с чем может справиться только свежий человек».

Государь далее указывал, что за последнее время не во всем одобрял деятельность финансового ведомства, но благодарил В. Н. Коковцова за «крупные заслуги в деле замечательного усовершенствования государственного кредита России» и выражал сожаление, что вынужден расстаться со своим долголетним докладчиком.

Особым рескриптом, опубликованным в «Правительственном вестнике», В. Н. Коковцову была выражена благодарность за понесенные труды (причем его отставка объяснялась «расстроенным здоровьем»), и он был возведен в графское достоинство. Принимая бывшего министра, государь не мог сдержать слез: ему было до боли жаль, что заслуженный сановник и уважаемый им человек испытывает чувство горечи и обиды. Он согласился по его просьбе назначить в Госсовет всех трех товарищей министра финансов, подавших в отставку вследствие увольнения В. Н. Коковцова, хотя ему и не нравился такой демонстративный жест. Он предложил бывшему премьеру единовременную выдачу в 300 000 рублей на устройство личных дел, но В. Н. Коковцов, со свойственной ему щепетильностью, просил государя этого не делать. В этом отношении он сильно отличался от графа Витте, который в то самое время, как писал свои мемуары, полные выпадов против государя и В. Н. Коковцова, обратился через того же В. Н. Коковцова к государю с просьбой о пособии в 200 000 рублей, которое и получил в память прошлых заслуг (в июле 1912 г.).

Преемником В. Н. Коковцова был назначен И. Л. Горемыкин; говорили о возможности назначения А. В. Кривошеина, но он как раз в это время был тяжело болен и выехал лечиться за границу. И. Л. Горемыкина государь особо ценил за исключительную лояльность, за умение подчиняться указаниям монарха и выполнять их, не отклоняясь от задания. Сам новый премьер в шутку сравнивал себя со «старой шубой, вынутой из нафталина», и эта острота подошла к общему мнению; но на самом деле И. Л. Горемыкин, которому к тому времени было 74 года, обладал живым и острым умом.

Причины перемены во главе правительства были изложены в высочайшем рескрипте на имя П. Л. Барка, назначенного управляющим Министерством финансов: государь указал, что при своей поездке по великорусским губерниям он видел «светлые проявления даровитого творчества и трудовой мощи; но рядом с этим с глубокой скорбью приходилось Мне видеть печальные картины народной немощи, семейной нищеты и заброшенных хозяйств – неизбежные последствия нетрезвой жизни и подчас – народного труда, лишенного в тяжелую минуту нужды денежной поддержки путем правильно поставленного и доступного кредита. С тех пор, постоянно обдумывая и проверяя полученные Мною впечатления, Я пришел к твердому убеждению, что на Мне лежит перед Богом и Россией обязанность безотлагательно ввести в заведование государственными финансами коренные преобразования во благо Моего возлюбленного народа. Нельзя ставить в зависимость благосостояние казны от разорения духовных и хозяйственных сил множества Моих верноподданных».

Эти слова указывали на предстоящие широкие реформы, направленные на борьбу с алкоголизмом и до того времени еще не испробованные ни в одной большой стране.

29 января 1914 г., когда весть об отставке В. Н. Коковцова, еще не опубликованная, была получена в Госсовете, она вызвала большое волнение; и, быть может, поэтому председатель М. Г. Акимов не остановил оратора, который произнес речь самого общего содержания, хотя на повестке стоял только вопрос о борьбе с пьянством. Этот оратор, посланник в Токио барон Р. Р. Розен, говорил: «Я никоим образом не разделяю ни самодовольного равнодушия, ни благодушного оптимизма относительно положения дела, как внутреннего, так и внешнего. Этот оптимизм я не разделяю потому, что твердо верую в причинную связь и неумолимую логику события. Вам, господа, известно, что уже два десятилетия Европа живет под режимом двух союзов, в которые две непримиримо враждебные державы сумели втянуть остальные большие державы… Единственный выход – либо в устранении этого коренного антагонизма, интересам России совершенно чуждого, либо в вооруженном столкновении, от которого России, всегда верной принятым на себя обязательствам, отклониться будет невозможно… Никому не дано предрешать будущего, но такие чрезвычайные меры, как миллиардный налог на вооружение, свидетельствуют о том, что наступление кризиса является уже не столь далеким. Но, во всяком случае, в одном можно быть уверенным: этот час наступит тогда, когда мы всего меньше его будем ожидать».

Перейдя к внутренней политике, барон Розен сказал: «Русский народ еще свято хранит культ царя и царской власти; только в этом, как учит история, Россия всегда в конце концов находила свое спасение. Но разлад между правительством и обществом обостряется все более… Господа, я думаю, едва ли найдется в России мыслящий человек, который не чувствовал бы инстинктивно, что мы, выражаясь языком моряков, дрейфим, относимся ветром и течением к опасному берегу, о который наш государственный корабль рискует разбиться, если мы не решимся своевременно положить руль на борт и лечь на курс ясный и определенный».