Сергей Ольденбург - Царствование императора Николая II

Под председательством министра финансов С. Ю. Витте – хотя он и был всегда далек от нужд деревни, – при ближайшем участии Д. С. Сипягина и министра земледелия А. С. Ермолова, это совещание состояло из двадцати сановников, причем наряду с членами Госсовета был привлечен и председатель Московского общества сельского хозяйства, князь А. Г. Щербатов.

В первом же заседании, 2 февраля, были определены рамки работ. С. Ю. Витте указал, что совещанию придется коснуться и вопросов общегосударственного характера, за разрешением которых затем надо обратиться к государю. Д. С. Сипягин отметил, что «многие из вопросов, существенных для сельскохозяйственной промышленности, не должны, однако, разрешаться исключительно с точки зрения интересов сельского хозяйства»; возможны иные, общегосударственные соображения.

Затем совещание решило обратиться к заинтересованным кругам населения с запросом о том, как они сами понимают свои нужды. Такое обращение было смелым шагом; в отношении интеллигенции оно едва ли могло бы дать практические результаты; воззрения интеллигенции были достаточно известны и сводились к требованию политических преобразований всего государственного строя в духе самых радикальных современных теорий. Но в данном случае вопрос задавался не городу, а деревне – тем слоям населения, дворянам и крестьянам, в лояльности которых государь был убежден.

Не находя ответа на вопрос о нуждах деревни ни в традиционной политике, унаследованной от отца, – политике всемерной защиты крестьянского землевладения и общины, – ни в теориях, господствовавших в русском обществе, государь обратился к людям практики, к «земле», чтобы услышать их мнение по самому сложному вопросу русской жизни.

Но как было определить этих представителей «земли»? Земские собрания, пополнявшиеся путем выборов, в ту пору – зачастую основательно – подозревались в принципиальной оппозиционности. Между властью и земством были натянутые отношения. Какие-нибудь два года перед тем С. Ю. Витте доказывал несовместимость земства с самодержавием, и Д. С. Сипягин также не питал симпатий к выборным учреждениям. Выход был найден в широкой децентрализации опроса.

Во всех губерниях Европейской России были учреждены губернские комитеты по выяснению нужд сельскохозяйственной промышленности. Затем были также организованы комитеты на Кавказе и в Сибири. Председательствовал губернатор; входили в них по должности представители дворянства со всей губернии, председатели и члены земских управ, несколько высших чинов губернской администрации, а также все лица, участие коих председатель комитета сочтет полезным. Такие же комитеты создавались и во всех уездах; только председателем уездного комитета являлся уездный предводитель дворянства. В неземских губерниях комитеты пополнялись лицами из среды местных сельских хозяев. По всей России было образовано около 600 комитетов.

Широкие полномочия, предоставленные председателям, были использованы неодинаково в разных случаях. В общем, уездные комитеты получили более самостоятельный, «общественный» характер, тогда как губернские были более «казенными». В ряде случаев в состав уездных комитетов бывали приглашены все члены местного земского собрания; получились многочисленные и разносторонние коллегии. Так как комитетам были заданы практические вопросы, разрешение которых заботило правительство, им был сначала дан большой простор для суждений. Среда, из которой пополнялись комитеты, была в общем мало затронута политической пропагандой, и комитеты, за весьма немногими исключениями, не воспользовались своими правами для выставления политических требований. Предложение Д. С. Сипягина о составе комитетов оказалось удачным: они оказались авторитетными в своей области и деловыми учреждениями.

Д. С. Сипягин, однако, не дожил до окончания работ совещания: в самый разгар работ, 2 апреля 1902 г., он был сражен пулею социалиста-революционера Балмашова, который явился к нему в Мариинский дворец, где шло заседание Государственного совета, в адъютантской форме, заявив, что привез пакет от великого князя Сергея Александровича, и выстрелом из револьвера смертельно ранил министра. Д. С. Сипягин скончался через час, в полном сознании. «Я верой и правдой служил государю императору и никому не желал зла», – сказал он перед смертью. В лице Д. С. Сипягина государь потерял убежденного и преданного сотрудника, труднозаменимого человека. Как и Н. П. Боголепов, так и Д. С. Сипягин погиб в качестве представителя государственного строя, ненавистного революционным кругам; человек мягкий и глубоко честный, он ни в ком не мог вызывать личной неприязни.

Убийство Д. С. Сипягина сыграло роковую роль в русской жизни. Оно создало пропасть между государем и оппозиционным обществом. Государь был глубоко потрясен и возмущен этим убийством. Он назначил министром внутренних дел через два дня после убийства статс-секретаря по делам Финляндии В. К. Плеве, который был известен как сторонник крутых репрессивных мер. Убийцу Д. С. Сипягина, Балмашова, было решено судить военным судом – это означало смертную казнь, так как гражданский суд не мог выносить смертных приговоров, и убийца Н. П. Боголепова был приговорен к 20 годам каторжных работ (он вскоре бежал с каторги). Балмашов держал себя мужественно и корректно на суде; он сказал своей сестре, что все слухи о том, будто его истязали, – ложны; он не имеет оснований жаловаться на обращение. Когда смертный приговор был вынесен, Балмашов отказался подать просьбу о помиловании. Его казнь в мае 1902 г. была первой казнью по политическому делу за царствование императора Николая II.

Рознь углублялась: для государя мучеником долга был Д. С. Сипягин, для интеллигенции героем стал Балмашов.

С этим убийством почти совпали по времени крестьянские беспорядки, внезапно возникшие в Полтавской и части Харьковской губернии. С середины марта в Полтавском и Константиноградском уездах Полтавской губернии крестьяне стали являться в помещичьи усадьбы с просьбами о даровой выдаче хлеба и корма для скота. Чрезвычайно участились кражи средь бела дня. Грабители говорили: «Все равно скоро наше будет». 28 марта толпа крестьян явилась с подводами в имение Карловка (герцога Мекленбург-Стрелицкого) и забрала со складов весь картофель. В течение ближайших трех дней всюду повторялась та же картина: толпа крестьян с обозом в 300–400 телег обходила имения и забирала себе продукты. «Берите, вы должны сделать, как в книгах написано», – кричала толпа. Полтавский губернатор с тремя батальонами пехоты отправился в район беспорядков и 1 апреля столкнулся с толпой, грабившей мельницу в 10 верстах от Полтавы. Сначала толпа, вооруженная кольями и вилами, пыталась сопротивляться, но после первого же залпа разбежалась. Было 3 убитых и 4 раненых. В отдаленных частях губернии беспорядки длились еще дня два.