Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ

Большинство сержантов в моей роте немного понимали по-русски. Набраны они были в основном из глухих полесских деревень и электричество увидели только в армии. За них беспокоиться не приходилось. Только через пять-шесть часов движения один из них вдруг обратил внимание на необычные номера машин, местами проглядывавшихся за толпами разъяренных людей, и задал мне недоуменный вопрос. Я ответил ему вопросом на вопрос. Я попросил его назвать все республики, которые он знает. Сержант был одним из самых толковых и живо назвал Белоруссию, Украину, Литву, Польшу, Францию и Узбекистан. После этого я ему ответил, что номерные знаки в некоторых республиках бывают нестандартными. Вопрос был исчерпан. Остальные сержанты на номерные знаки внимания не обратили.

С солдатами было еще проще. Все они были из заоблачных аулов, горных кишлаков, дальних оленеводческих стойбищ. Они не понимали не только меня, но и друг друга: все нации были перемешаны, якобы для развития дружбы народов. Всех их объединяло лишь знание десяти команд: «Вставай!», «Ложись!», «Направо!», «Налево!», «Вперед!», «Назад!», «Стой!», «Бегом!», «Кругом!», «Огонь!».

На очередной стоянке в лесу, во время ужина, я решил исполнить приказ замполита батальона и поднять боевой дух роты на еще большую высоту. Сделать это было просто.

Я забрался на ящик с надписью «Made in USA», поднял высоко над головой банку тушенки, поцокал языком в знак одобрения и крикнул:

— Ура!

Могучее и радостное «Ура!», вырвавшееся из сотни глоток, было мне ответом.

Американская тушенка действительно была превосходной.

30-й гвардейский отдельный разведывательный батальон 6-й гвардейской Львовской ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Суворова мотострелковой дивизии 20-й гвардейской армии

Центр Праги. Август 1968 года

1

30-й отдельный гвардейский разведывательный батальон 6-й гвардейской мотострелковой дивизии первым вступил на улицы еще сонной Праги.

Разведбат шел налегке, бросив свои тылы и роту радиоразведки. За счет этого удалось значительно оторваться и от передового отряда, и от главных сил дивизии. Задача батальона была сформулирована четко и категорически: до подхода главных сил захватить и удержать мосты.

Командир разведбата майор Журавлёв знал маршруты в городе наизусть. Четыре месяца подряд батальон отрабатывал эту задачу на картах и макетах. Начальник штаба батальона имел комплект фотографий всех перекрестков по маршруту движения. Накануне операции «Дунай» были проведены командно-штабные учения, на которых все двадцать пять офицеров батальона посетили Прагу и на автобусе проехали по своим будущим маршрутам.

Танк комбата первым с ревом ворвался на улицы еще сонного города. Все знакомо, все привычно. И вдруг... На фасаде старинного здания комбат увидел огромные буквы: BANKA. Банк! Комбат от души выматерился.

Журавлёв отлично знал распределение ответственности между частями дивизии и хорошо помнил, что при постановке задач центральный банк совершенно не учли. А товарищ Ленин учил в первую очередь захватить банки, почту, телеграф, вокзалы, мосты. Весь этот район должны были занимать части 6-й гвардейской дивизии, других войск тут держать не предполагалось. Журавлёв самым непочтительным образом помянул головотяпство командования и пнул ногой задремавшего радиста, не спавшего три ночи кряду.

— Закрытую связь к начальнику штаба дивизии!

Радист отозвался через пять секунд:

— Закрытый канал к эн ша дэ, Снегирь-четыре, говорите.

Журавлёв нажал кнопку переговорного устройства и, набрав полные легкие воздуха, выдохнул:

— Снегирь-четыре, я — Курск, квадрат двадцать один триста сорок один — банк. Решил: сам с ротой глубинной разведки и первым танковым разведвзводом беру банк, замкомбат с ротой БРДМ и вторым танковым взводом выполняет задачу. Я — Курск. Прием.

— Курск, я — Снегирь-четыре. Добро. Я — Снегирь-четыре. Прием, — коротко ответил прибор и смолк.

Журавлёв, докладывая свое решение по изменению утвержденного плана, тайно надеялся, что начальник штаба не утвердит его решение или прикажет заниматься банком не ему, а заместителю. Поэтому, получив ответ, он еще раз нелестно отозвался о головотяпстве руководителей, имея в виду всех тех, кто стоял над ним, от начальников разведки дивизии до командующего Центральным фронтом.

— Курск-два, я — Курск, — рыкнул он по открытой связи своему заму, — выполняй задачу с Курск-пять и Курск-сорок два! Курск-три и Курск-сорок один, влево, к бою!

Три плавающих танка ПТ-76, не снижая скорости, развернулись влево, рота глубинной разведки посыпалась с машин вслед за ними. Остальная колонна, заполняя улицу ревом моторов и лязгом гусениц, быстро исчезла за поворотом.

Майор Журавлёв привычным движением бросил сектор предохранителя автомата вниз на автоматический огонь:

— ПНШ [11] Помощник начальника штаба. — Прим. автора. !

— Я!

— Танками блокируй подходы; один во двор, два вдоль улицы!

— Есть!

— Ротный!

— Пятую разведгруппу отдай танкистам, остальными возьми объект. Бумаг не трогать — расстреляю! Действуй!

2

Каждая мотострелковая и танковая дивизия в своем составе имеет отдельный разведывательный батальон. В состав такого батальона входит рота глубинной разведки. Она самая малочисленная, но и самая боеспособная из всех 143 рот и батарей дивизии. Рота глубинной разведки предназначена для диверсий в тылу противника, уничтожения его штабов, захвата штабных офицеров и документов. Рота комплектуется самыми крепкими и выносливыми солдатами, сержантами и офицерами.

Рота рванулась к центральному входу. Приклады автоматов дружно забарабанили по металлической решетке, прикрывавшей стеклянные двери. За дверью появился старик-охранник в серой форме. Со страхом посмотрел на свирепые лица стучавших. Нерешительно оглянулся назад. Затем еще раз глянул на барабанивших в решетку разведчиков и, более не решившись оглядываться назад, поспешил к двери и отпер ее.

Рота с ревом ринулась в гулкий центральный зал и растеклась по лестницам и коридорам. Командиру разведбата почему-то вспомнилась знаменитая картина «Штурм Зимнего».

Минут через десять весь немногочисленный персонал, в основном ночных сторожей, собрали в большом зале. Журавлёв отобрал все ключи, приказал обыскать персонал и запереть в комнате охраны. Комбат обошел все комнаты и опечатал печатью с надписью «Войсковая часть. Полевая почта. 60919». Массивные сейфы он опечатал секретной печатью «30-й отдельный гвардейский разведывательный батальон». Затем лично проверил посты внутреннего и внешнего караула, после чего вернулся к своему командирскому танку доложить о выполнении задачи.