Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ

— Твой социализм сначала на собаках надо было испытать, как все нормальные ученые делают. Ленин твой экспериментов на собаках не провел...

— Не смейте так про Ленина!

О раскрасневшуюся рожу замполита разбивается тухлое яйцо.

В самом конце колонны дискуссия приняла более оживленный характер. Молодые парни забросали три последних танка булыжниками, загнав экипажи внутрь, а затем ломами проломили дополнительные топливные баки. Еще через минуту предпоследний танк густо задымил, за ним еще один. Послышалась беспорядочная стрельба. Толпа отхлынула от последних танков, но лишь на пару минут. Два экипажа брезентами тщетно пытались сбить пламя, третий танк резко повернул башню, стараясь сбросить забравшихся на нее подростков. Два взвода спешившихся танкистов из центра колонны пробивались через толпу на помощь своим товарищам.

— Разойдись! Боекомплект в танках рваться начнет!

— У-у-у, фашисты проклятые!

Разведывательные танки батальона Журавлёва стояли тут же, но народ их вроде и не замечал. Солдаты-разведчики четко выполняли указание командира и крыли всех по матери направо и налево. Чехи то ли понимали такое обращение, то ли скучно им было вести дискуссию на таких тонах, то ли были уверены в том, что перематерить русских им все равно не удастся. Во всяком случае, у разведывательных танков народ не задерживался. Брань и потасовки возникали только в танковой колонне и особенно там, где замполиты проявляли особое рвение, стараясь втолковать людям преимущества социализма.

— Сталинизм и культ личности вообще — случайные явления в нашей истории!

— Ни хрена себе! Тридцать лет из пятидесяти — это только сталинизм. А сколько из остальных двадцати лет вы без культа жили? Без культа Ленина, Хрущёва и прочих?

— А почему в Америке нет культа личности и никогда не было?

— В Америке империализм, товарищи! Это хуже!

— Откуда знаешь, что хуже? Бывал там?

— Почему в каждой социалистической стране культ личности — от Кубы и Албании до Кореи и Румынии? Все страны разные, у всех коммунизм разный, а культ личности везде одинаковый? Начали с культа Ленина...

— Не трогайте Ленина! Ленин — гений человечества!

— Это он вас научил в чужую квартиру без спроса и стука врываться?

— Ленин — педераст!

— Молчать!

Старичок с бородкой клинышком крутит замполиту полка пуговицу на гимнастерке:

— А вы, батенька, не горячитесь. Вы Ленина-то читали?

— Читал.

— А Сталина?

— Э...э...

— А вот вы, батенька, Ленина и Сталина почитайте и посчитайте, сколько раз у того и у другого употребляется слово «расстрелять». Интереснейшая статистика получается. Знаете ли, Сталин в сравнении с Лениным — жалкий дилетант и недоучка, а Владимир Ильич — законченный, отпетый садист, выродок, какие лишь раз в тысячу лет появляются!

— Но Ленин не истребил столько миллионов невинных, сколько истребил Сталин!

— Ему история времени не дала. Вовремя со сцены прибрала.

Гнилой помидор мелькнул в воздухе и, разбившись о козырек фуражки, залепил все лицо подполковнику.

Толпа напирала. Где-то на соседней улице послышалась стрельба. Легкий ветерок доносил со стороны реки удушливый запах горелой резины.

6

Служба в банке, если не считать огромной ответственности, на первый взгляд, могла показаться неплохой. Тут тебе и туалет (каково тем, кто на улицах?), и вода, и дом большой с решетками. Ни булыжники, ни тухлые яйца не беспокоят. Но самое главное — можно выспаться после стольких бессонных месяцев. Журавлёв с первого дня в армии понял, что сон никогда и никому не компенсируется: урвал часок-другой — твое, а не урвал — никто тебе его не даст. Кроме того, ночь, первая ночь в Праге, обещала быть беспокойной. Проверив еще раз караулы и оглядев из окна верхнего этажа бушующий город, он залег на диван в кабинете директора. Уснуть ему, однако, не дали.

Минут через десять прибежал водитель его командирского БРДМ младший сержант Малехин и доложил, что вооруженные чехи желают с ним поговорить. Журавлёв схватил автомат и осторожно выглянул на улицу. У подъезда между двух разведывательных танков стоял автомобиль-фургон с решетками на окнах, а двое чехов с пистолетами в кобурах переругивались с разведчиками.

— Да это ж инкассаторы!

Журавлёву невыносимо хотелось зевнуть, а двое с пистолетами ему что-то пытались доказать. Появился третий и раскрыл перед комбатом портфель, набитый деньгами, потом показал, что машина набита этими портфелями.

— Не работает, — объяснил комбат, — и не будет работать. Ваших шуриков я арестовал, а потом отпустил. Приказ такой был. Не могу я ваши деньги принять.

Трое с пистолетами долго совещались между собой, потом быстро выбросили гору портфелей прямо на ступеньки крыльца банка. Один из них что-то прокричал — наверное, что-то очень обидное, — и машина скрылась за поворотом, резким неприятным сигналом расчищая себе дорогу в толпе.

Журавлёв выматерился так, как не матерился с самого утра. Затем приказал разведчикам занести все портфели внутрь.

Минут через пятнадцать история с портфелями повторилась. На этот раз комбат понял, что спорить бесполезно, и молча указал на дверь банка. Инкассаторы побросали свой драгоценный груз прямо на пол и молча удалились. Журавлёв записал только номер машины и количество портфелей.

А потом черные машины с решетками на окнах потянулись к банку одна за другой. Гора чемоданов, портфелей, кожаных мешков с деньгами угрожающе росла. Расписок в получении инкассаторы, в основном, не требовали, а когда требовали, майор Журавлёв решительно посылал их к чертовой бабушке вместе с их портфелями. И они, подумав немного, бросали их в общую кучу.

Откуда взялось столько денег, понять было трудно. В первый день освобождения страна была полностью парализована. Возможно, в банк стекались деньги со всей страны, вырученные вчера, а может быть, и раньше.

Далеко за полночь, когда подошла последняя машина, гора в центральном зале напоминала египетскую пирамиду из учебника истории.

Сознавая потенциальную опасность сложившейся ситуации, Журавлёв еще вечером выгнал всех своих разведчиков из здания банка. Караулы несли службу снаружи, а он один находился внутри. Так было спокойнее.

Спать не пришлось.

Всю ночь Журавлёв бродил по хранилищам с громадной связкой ключей, отпирая по очереди бронированные двери и стальные решетки и вновь запирая их и опечатывая своими печатями. Вся сигнализация по его категорическому требованию была отключена ночными сторожами перед тем, как он их отпустил.

Удивительное дело походить самому по подвалам большого банка! Чего только тут Журавлёв не встретил: и золото в слитках с гербами Советского Союза, и с чешским львом, и золотые пластинки с длинными номерами и надписями «999,9», и тысячи самых разнообразных монет. Но самым интересным были все же иностранные бумажные деньги.