Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ

После короткой беседы с каждым ротный подозвал к себе не кого-нибудь, а именно командира первого отделения.

— А ничего погодка, сержант.

— Так точно, товарищ капитан.

— Только дождь к вечеру будет.

— Наверное, товарищ капитан. Надоели они, дожди-то.

— Надоели, — согласился капитан. — На «шкоде», говоришь, подъехали?

— Так точно.

— Темно-синяя?

— Именно так.

— А где же следы? Грунт-то мокрый.

Капитан тоже был разведчиком, обмануть его было совсем не просто. Правда, и накладывать пятно на свою роту капитан тоже не желал, отвечать-то ему.

— Вот что, сержант. Там, где ведро жгли и где оно к мотоциклу летело, землю надо перекопать — вроде масляные тряпки после чистки в землю закапывали... И затоптать все кругом, в остальном стойте на своем.

— Есть стоять на своем!

— И передай старшему сержанту, пусть сопли не развешивает. Коли контрреволюционера тяпнул по черепу, так не хрен же переживать!

2

Ни комиссии, ни особисты в те дни во взводе не появлялись, видать, забот им и без того хватало. Ротный тем временем настрочил рапорт о боевых потерях при столкновении с вооруженным контрреволюционным элементом, состоящим на службе у империалистических разведок.

Командир батальона, повертев рапорт в руках, лукаво улыбнулся:

— Все хорошо, я тебе подпишу, только ты все заново перепиши: добавишь, что на мотоцикле лежал противотанковый гранатомет РПГ-7. Номер во второй роте узнаешь. Они его, прохвосты, еще в Германии в болоте утопили, а достать не смогли.

Капитан хотел было возразить, но, перехватив взгляд комбата, хмуро буркнул:

— Есть переписать!

Рапорт пошел по инстанциям, каждый раз возвращаясь для переписывания.

Когда рапорт дошел до начальника тыла 20-й гвардейской армии, который в конце концов подписывал все рапорты о боевых потерях, то его воображению предстала некая чудо-машина, созданная на базе разведывательного мотоцикла М-72. Чудесная машина была вооружена пулеметом и противотанковым гранатометом, она имела два активных ночных инфракрасных прицела, дальномер-прицел, радиостанцию Р-123. Машина, видимо, предназначалась для действий в условиях Заполярья, так как на ней находились два новеньких дубленых полушубка, а сзади была прилажена 200-литровая бочка со спиртом. К сожалению, все это сгорело при столкновении с контрреволюцией.

Генерал покрутил рапорт в руках.

— Верните, пусть перепишут и добавят вот это. Что еще?

— В 128-й дивизии БТР с моста свалился.

— В результате столкновения с контрреволюцией?

— Так точно.

— Это лучше. Давайте рапорт.

* * *

А заместитель командира взвода старший сержант Мельник получил медаль за смелые и решительные действия при отражении налета. Про него даже в газетах писали.

Район города Кошице

Начало сентября 1968 года

1

Еще в самые первые дни освобождения, когда перемещение войск происходило почти непрерывно, наш батальон остановился ночью у какого-то совсем небольшого городка с маленьким заводиком. Батальон ночевал прямо в поле у городка с соблюдением всех мер предосторожности, выставив боевое охранение и подвижные патрули.

Утром выяснилось весьма неприятное обстоятельство. Заводик оказался не просто заводиком, а спиртзаводиком. Я еще вечером унюхал этот особый запах, стоявший над всей округой, да и другие офицеры не могли его не унюхать. Но за минувший день все так измотались, что немедленно уснули, как только представилась возможность.

А солдатики наши не спали и времени зря не теряли. Спиртзавод, как и все другие заводы Чехословакии, в те дни был остановлен, но местные жители, не без умысла, конечно, ночью нашим солдатам путь на завод указали, ворота гостеприимно растворили, показали, как открутить соответствующие краны.

Советская Армия выполняла интернациональный долг: мы помогали попавшей в беду братской стране. А интерес злобствующих контрреволюционеров состоял в том, чтобы всех нас, освободителей, представить пьяницами, насильниками, мародерами, а нашу бескорыстную помощь объявить чуть ли не агрессией и вмешательством во внутренние дела независимого государства. Потому подлые недруги, продавшиеся американскому империализму, распахнули ворота: налетай, служивые!

Наш самый стойкий в мире солдат, доложу по секрету, выпить не дурак. Особенно на халяву. К утру все до единого солдата в батальоне были пьяны. Надо отдать им должное: никто не напился до полной потери сознания. Каждый понимал, что до полевого трибунала — один шаг, а полевые трибуналы работали по законам военного времени. Так что все солдаты были не пьяными, а выпившими, навеселе, под хмельком.

Командир батальона немедленно вывел всю колонну из этого проклятого места и оповестил вышестоящее командование о спиртзаводе, который тут же был взят под особый контроль. На ближайшем привале был произведен грандиозный шмон. Оказалось, что все емкости, буквально любые предметы, которые могут содержать жидкость, были наполнены спиртом: все фляги, канистры, котелки, даже грелки в батальонном подвижном медпункте. Весь обнаруженный спирт был безжалостно вылит на дорогу. Все офицеры батальона были посажены вместо водителей боевых машин, и колонна тронулась. Офицеров, конечно, не хватило на все машины, оттого многие бронетранспортеры шли по освобожденной стране, слегка виляя из стороны в сторону.

2

Уже к обеду солдаты в большинстве своем пришли в себя. Следующую ночь батальон провел в поле вдали от населенных пунктов, но утром мы почувствовали неладное. У солдатиков наших глазки блестели масляным переливом Никто из них не был пьян, но каждый из них, несомненно, слегка выпил. Мы произвели обыск, каких еще не бывало, но ничего не нашли.

В принципе, ничего плохого в том, что солдаты понемногу выпивают, не было. Попробуйте найди в советских уставах какое-нибудь запрещение на этот счет. Нет таких запрещений! И нельзя подобные запрещения в уставы вносить, ибо в боевой обстановке солдатам положено выпивать для храбрости. На то фронтовые нормы установлены.

Проблема заключалась в том, что обстановка была почти боевая, но приходилось выполнять чисто дипломатическую функцию: разгонять этих дурных чехов, не желающих освобождаться от оков капитализма. А с нашим запахом этим заниматься как-то не совсем удобно. Если вражья пропаганда дознается, что четыреста советских солдат выполняют свою благородную миссию под влиянием Бахуса, может получиться мировой скандал.

На следующее утро история повторилась, и на следующее — вновь.

Случилось так, что вся агентура ГБ и партии оказалась вовлеченной в общее дело и местонахождение чудесного источника не выдавала. В Чехословакии, кстати, все они, слуги ГБ и партии, хвосты прижали и строчить доносы совсем не спешили. Еще бы: все вокруг вооружены, нечаянно и застрелить могут или ночью танком сонного раздавить, по ошибке. Такая практика процветала повсеместно. Счеты сводили быстро, несмотря на разницу языков и интересов.