Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ

Попасть в учебку на первом году офицерской службы даже на должность взводного было повышением. Я такое повышение получил. Службу любил, выкладывался по полной. И мои товарищи старались, командиры вышестоящие спуску не давали, но по большому счету мы гнали брак.

Если руку положить на сердце, то нужно признать: система была дурацкой. Встретишь старого товарища из боевой дивизии, сообщишь, где служишь, и тоскливо ждешь удара в морду. Крепко на нас обижались.

А как выпьешь с ним по первой, как проклятое пойло осадишь огурчиком, изливай душу: не пробовал ли он сам из говна конфетки делать? Гнали к нам эшелоны из Узбекистана, гнали из Азербайджана, гонят из Туркмении. Гнали, правда, и из России, и с Украины, но только тех, кто не подходил по уровню развития в войска правительственной связи КГБ, в пограничные войска КГБ, во Внутренние войска МВД, в Ракетные войска стратегического назначения, во флот, в авиацию, в десантуру, в Войска ПВО страны. Гнали к нам по остаточному принципу.

В 1967 году срок службы в Советской Армии был сокращен с трех до двух лет. Раньше было так: в полковой или дивизионной школе — год подготовки после тщательного отбора. И отбор не для чужого дяди, а для своей собственной роты или батареи. И вдруг — пять месяцев подготовки без всякого отбора: этот эшелон в боевую дивизию, это будут рядовые, а этот эшелон — в учебную дивизию, пусть из них сержантов делают.

Каждый год в учебной дивизии состоял из двух учебных периодов: месяц на подготовку учебной базы, ремонт помещений и боевой техники, прием пополнения, пять месяцев учебы и снова один месяц подготовки и пять месяцев обучения.

Дивизия моя готовила сержантов для войск Прикарпатского военного округа, Центральной и Южной групп войск, то есть для войск Советской Армии, находящихся в Венгрии и Чехословакии. Каждый набор — от 4 до 6 тысяч курсантов. В год дивизия давала от 8 до 12 тысяч сержантов. В случае необходимости производительность дивизии могла быть поднята до 20 тысяч сержантов в год.

Наши скороспелые сержанты после пяти месяцев подготовки попадали в боевые части, где им приходилось командовать не только сверстниками, но и дембелями, которым оставалось служить считанные месяцы. Ничего хорошего от этой системы подготовки ожидать не приходилось. Но не нам, офицерам учебных дивизий, надо было при встрече морды бить, а тем, кто это эту дурь выдумал.

Вот и вопрос: а кому мешали полковые и дивизионные школы? Почему их ликвидировали, кому и зачем понадобились учебные дивизии?

3

Мой доблестный 145-й гвардейский учебный мотострелковый полк мотострелковым был только по названию. Два учебных батальона готовили войсковых разведчиков для разведывательных рот мотострелковых и танковых полков и разведывательных батальонов мотострелковых и танковых дивизий. Третий учебный батальон готовил сержантов для спецчастей охраны хранилищ ядерных боеприпасов. Такое сочетание учебных батальонов имело глубокий смысл.

Главная задача разведывательных частей и подразделений — поиск и уничтожение в тылу противника ядерного оружия и средств его доставки. Потому курсантов двух батальонов учили прежде всего находить и распознавать так называемые цели первой категории, то есть пункты хранения и технического обслуживания ядерного оружия, а также огневые и стартовые позиции артиллерийских орудий и ракет, которые доставляют эти боеприпасы к цели. В ходе войны обнаруженные цели первой категории подлежали немедленному уничтожению любой ценой, в том числе и самоубийственными атаками. Для таких атак разведывательные подразделения имели в своем составе танки, бронетранспортеры и другую тяжелую технику. А курсантов третьего батальона учили тщательно маскировать охраняемые объекты, бдительно их охранять и стойко оборонять как от диверсионных групп, так и от танковых атак.

Боевую подготовку было достаточно просто организовать: на полигоне курсанты из первых двух батальонов искали, находили, пытались атаковать и уничтожить цели первой категории, а курсанты третьего батальона учились от таких атак уклоняться или их отбивать.

Наша боевая техника — бронетранспортеры БТР-60П, БРДМ (бронированные разведывательно-дозорные машины), танки Т-55, плавающие танки ПТ-76.

Курсанта надо было заставить повиноваться, закалить физически, преподать основы выживания в экстремальных условиях и тактики действий в тылу врага, втолковать ему основы грамотной эксплуатации бронетанковой техники, организации закрытой связи, научить вождению танка или бронетранспортера, стрельбе из многих видов оружия, до автоматизма развить навыки индивидуальной и коллективной защиты от оружия массового поражения противника, научить распознавать боевую технику вероятных противников, втолковать азы тактики иностранных армий, выковать из него командира, но прежде всего — преподать основы русского языка.

И все это — за пять месяцев!

Да, чуть не забыл самое главное: из него следовало сделать идейного борца за идеалы коммунизма. К концу обучения курсант должен был без запинки называть всех членов Политбюро и кандидатов в члены, все республики Советского Союза и их столицы, все агрессивные военные блоки империалистов и страны, в эти блоки входящие, вспомнить контрольные цифры производства чугуна и стали в Советском Союзе на конец текущей пятилетки, рассказать, когда и за что Коммунистический союз молодежи получил свои ордена. На выпускной инспекторской проверке он должен был бегать, прыгать, водить боевые машины, оказывать первую медицинскую помощь раненым, допрашивать пленных, стрелять, легко и свободно щебетать очень о многом.

А ему все это было совершенно не нужно.

Одно дело — врожденный лидер, который был вожаком дворовой шпаны, который и в армии рвался в сержанты, другое дело — хлюпик, который никогда никого не заставлял себе повиноваться, который для этого не рожден и не создан. Раньше и первый, и второй типы мгновенно определялись командирами еще при прохождении курса молодого бойца; первых отправляли в полковые и дивизионные школы, вторых оставляли рядовыми.

После создания учебных дивизий индивидуальный отбор остался в прошлом. Понятно, военкоматам ставили задачу слать в учебные дивизии самых лучших. А где их взять? Сидит бедный военком, пригорюнившись: в погранцы самых лучших, и в десантуру, и во флот, и в ракетчики, и в авиацию. А тут ему еще приказ: снарядить пару эшелонов в какую-то учебную дивизию. И опять же — самых лучших. Раньше ротный командир из двух-трех десятков новобранцев вбирал четыре-пять человек. И выбирал для себя. А у военкома — тысячи призывников, которых он в глаза не видел. И отбор для какой-то учебной дивизии, не то в Белоруссии, не то в Забайкалье. Да гори это всё ясным пламенем! И гнали в учебные дивизии эшелоны с тысячами новобранцев, большинство из которых в сержанты не годились не только по психологическому складу, но даже по уровню умственного и физического развития.