В. Горнъ - Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи

Опять вызывается г. Геллатъ. Разсказываю ему весь разговоръ съ г. Кукомъ и прошу отмѣнить наложенную кару. Тогда Геллатъ говоритъ, что кара послѣдовала не только за указанную замѣтку, а что наша газета-де вообще занимаетъ позицію, враждебную эстонцамъ. Онъ говорилъ явную неправду, меня это взорвало, и я назвалъ его методъ расправы необоснованнымъ, «чисто большевистскимъ».

«Такъ что же?» — послѣдовалъ отвѣтъ — «я только противъ большевистскихъ теорій, а противъ ихъ метода рѣшительныхъ дѣйствій ничего не имѣю, находя его совершенно правильнымъ».

Мы разстались очень холодно. Передаю всѣ перепитіи бесѣды г. Рею. Онъ не высказываетъ своего мнѣнія, но ясно, что вполнѣ согласенъ со всѣми моими доводами, такъ какъ еще разъ идетъ къ Геллату, чтобы убѣдить его отказаться отъ рѣзкой мѣры противъ газеты.

Тутъ же въ кабинетѣ толпится нѣсколько буржуазныхъ депутатовъ парламента. Они наперебой выражаютъ мнѣ сочувствіе, а одинъ вполголоса проситъ повѣрить, что не всѣ эстонскіе дѣятели раздѣляютъ такую убійственную противъ русскихъ политику.

Рей возвращается назадъ совсѣмъ смущенный. Очевидно, была большая перепалка, но… Геллатъ остался при своемъ.

«Простите, что не удалось ничего сдѣлать. Я истощилъ всѣ аргументы, а онъ остался непоколебимъ, вѣдь не могу же я изъ за этого инцидента вызывать министерскій кризисъ!» — сказалъ мнѣ г. Рей.

Спустя нѣсколько дней вмѣсто «Свободной Россіи» стала выходить «Свобода Россіи», а редакторъ Троицкій былъ высланъ въ Гдовъ. Изъ 5—6 ревельскихъ газетъ за пострадавшаго литературнаго собрата заступилась только одна «Maalit», откровенно заявившая, что какой-то злой рокъ неустанно толкаетъ руководителей внутренней эстонской политики по пути, явно гибельному для будущихъ русско-эстонскихъ отношеній. «Maalit», кстати сказать, въ скорости тоже упокоенная тѣмъ же г. Геллатомъ, считалась правой газетой.

Задѣтый, видимо, писаніями газеты «Maalit», эстонскій «Sotsialdemocrat» старался всячески разсѣять создавшееся у русской публики непріятное впечатлѣніе.

«У насъ нѣтъ ни малѣйшей злобы или ненависти къ русскому народу», — доказывала эта газета, — «Было бы большой радостью для насъ, если бы русскій народъ опять сталъ на путь демократическаго развитія и сталъ итти по направленію къ свободѣ, культурѣ и демократизму. Если русскій народъ дѣйствительно станетъ на эту дорогу, тогда, можетъ быть, настанетъ время, когда мы сами добровольно и безъ давленія извнѣ, начали бы искать сближенія и связи съ Россіей. Разнаго рода экономическіе интересы дѣлаютъ ближайшую связь съ Россіей для насъ весьма желательной. Можетъ быть даже когда-нибудь случится, что мы сами добровольно и безъ принужденія вступимъ съ Россіей въ федерацію. Но это должно случиться вполнѣ добровольно, поистинѣ безъ принужденія.

И если это когда-нибудь случится, т. е. когда бывшіе русскіе инородцы найдутъ, что для нихъ отнюдь не является опаснымъ, а, наоборотъ, только выгоднымъ снова вступить въ ближайшую связь съ Россіей — вотъ тогда на самомъ дѣлѣ будетъ создана великая и могущественная Россія» [113] Цитирую по перепечаткѣ въ «Своб. Россіи», № 2 отъ 19 сент. 1919 г. .

Эстонскій совѣтъ министровъ утвердилъ постановленіе г. Геллата. Этотъ способный, рѣшительный, но крайне націоналистически настроенный министръ понемногу сталъ окрашивать своими взглядами всю эстонскую политику, направляя утлый корабликъ своей республики опредѣленно къ совѣтскимъ берегамъ. Буржуазная сердцевина эстонскаго кабинета слабѣла съ каждымъ днемъ, не находя себѣ опоры въ соціалистически-настроенномъ парламентскомъ большинствѣ. Спустя два дня послѣ утвержденія совѣтомъ министровъ расправы съ нашей газетой, умѣренные члены кабинета Поска и Яксонъ вышли въ отставку. Не рискну опредѣленно связывать этотъ выходъ съ описаннымъ инцидентомъ, но тогда же намъ стало извѣстно, что Поска, за день до своего ухода, въ интервью съ финскимъ корреспондентомъ Тіандеромъ, высказалъ большое неудовольствіе дѣйствіями мин. внутр. дѣлъ Геллата, закрывшаго «Свободную Россію».

Въ борьбѣ съ реакціонными тенденціями нашего штаба было еще два средства. Открытая апелляція къ общественному мнѣнію, въ видѣ созыва намѣченнаго съѣзда общественныхъ дѣятелей и введеніе въ составъ военнаго министерства договореннаго при началѣ нашей коалиціи завѣдующаго политическимъ отдѣломъ въ арміи, на правахъ товарища министра.

Первая комбинація — созывъ съѣзда — являлась предусмотрѣнной и самой естественной для представителей демократіи. И тѣмъ не менѣе, по зрѣломъ, какъ казалось тогда, обсужденіи всѣхъ pro и contra, отъ созыва съѣзда пришлось отказаться. Формально этого вопроса не рѣшали въ совѣтѣ министровъ, съѣздъ до поры до времени просто отложили.

Противъ съѣзда опредѣленные доводы выставлялись со стороны М. С. Маргуліеса и С. Г. Ліанозова. Послѣ потери Пскова и прилегающаго къ нему района наша собственная территорія сократилась по крайней мѣрѣ на 2/ 3. Изъ городовъ остались только прежніе «Царевококшайски» — Гдовъ и Ямбургъ съ частями ихъ уѣздовъ и почти полнымъ отсутствіемъ интеллигентнаго элемента. «Кого могутъ послать эти глухіе углы?» «Гдѣ надежда, что представители этихъ захолустныхъ деревень и посадовъ смогутъ достаточно проникнуться всероссійской важностью совершающихся случайно въ этомъ уголкѣ крупныхъ политическихъ событій?» — спрашивали оппоненты. Словомъ, это не опора въ борьбѣ правительства.

Оставались многочисленные бѣженцы. Среди нихъ имѣлось достаточно интеллигентныхъ людей, но, будучи оторваны отъ родной почвы, перебрасываемые туда и сюда, они упали духомъ и представлялись нашимъ коллегамъ вообще малоактивнымъ элементомъ, къ тому же сильно зависимымъ на мѣстахъ отъ военныхъ комендантовъ.

Такимъ образомъ, на съѣздѣ до поры до времени поставили крестъ. По всей вѣроятности эта тактика тоже была ошибкой и главнымъ образомъ лѣвой части кабинета, разсчитывавшей собрать болѣе авторитетный съѣздъ послѣ новаго расширенія бѣлой территоріи и потому такъ легко согласившейся съ доводами своихъ болѣе правыхъ коллегъ.

Въ качествѣ лица, которое проектировалось «запустить» въ военное министерство, прочили извѣстнаго Б. В. Савинкова. Его опредѣленно поддерживалъ М. С. Маргуліесъ; онъ считалъ, что Савинковъ и по своему прошлому и какъ человѣкъ рѣшительный можетъ импонировать нашей военной средѣ. Открыто, разумѣется, не говорилось, на какой постъ хотятъ его пригласить, и военные могли думать, что рѣчь идетъ о портфелѣ министра внутреннихъ дѣлъ, который въ то время совмѣщался въ рукахъ мин. исповѣданій И. Т. Евсѣева. Савинковъ въ описываемое время состоялъ, въ числѣ другихъ шести, представителемъ Колчака въ Парижѣ и, по имѣвшимся черезъ г. Кирдецова свѣдѣніямъ, былъ весьма не прочь пойти въ составъ нашего правительства.