Сергей Кремлев - Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]

Евгений Петров (его настоящая фамилия была Катаев, литературный псевдоним «Петров» он взял, чтобы его не путали с родным старшим братом Валентином Катаевым) 5 января 1936 года писал жене, Валентине Леонтьевне Катаевой, из Америки в Москву:

Двенадцать дней мы сможем отдыхать от беспрерывной двухмесячной езды и работать… И вот колеблемся — ехать или не ехать. Ведь знаем, что все нас будут ругать последними дураками и сами мы себя будем ругать, если не поедем; но вот не можем решить. Ум хочет в тропики, а душа — в Москву, в Нащокинский, кривой и грязный переулок!

Ильф и Петров не поехали в райский уголок. Их манил московский переулок, да — кривой и грязный… Однако не привычка к «родной луже» побуждала их торопиться домой, а стремление, набравшись новых полезных впечатлений, побыстрее помочь Стране Добра сделать этот переулок чистым и выпрямить его…

Ведь в новой Москве тогда не то что переулки, а целые улицы раздвигали — как улицу Горького, бывшую Тверскую.

В той же «Одноэтажной Америке» два гражданина Советской Вселенной — русский Евгений Петров-Катаев и еврей Илья Ильф-Файнзильберг — прекрасно определили атмосферу этой Вселенной:

В основе жизни Советского Союза лежит коммунистическая идея. У нас есть точная цель, к которой страна идет. Вот почему мы, люди, по сравнению с Америкой, покуда среднего достатка, уже сейчас гораздо спокойнее и счастливее, чем она — страна… двадцати пяти миллионов автомобилей, страна полутора миллионов километров идеальных дорог, страна холодной и горячей воды, ванных комнат и сервиса. Лозунг о технике, которая решает все, был дан Сталиным после того, как победила идея…

Все верно!

Вначале должна была победить идея…

Большевикам досталось от старой России очень непростое психологическое состояние общества, которое тогда на 80 % было крестьянским. Русский крестьянин набивал мозоли с утра до ночи, но, обливая п о том тело, далеко не каждый крестьянин был склонен и к соответствующим душевным усилиям для того, чтобы осознать себя как члена общества и совместно организоваться к более умной, осмысленной жизни.

Некрасов в ныне полузабытой в России поэме «Кому на Руси жить хорошо» писал, что на одно пьющее село в России приходится одно не пьющее село! Увы, половина была пьющей… Такой же двойственной была массовая психология: в русском народе всегда хватало как коллективистов, так и индивидуалистов, при, увы, преобладании последних.

Эта раздвоенность народной доли давно не давала покоя мыслящим русским людям… Скажем, Александр Николаевич Энгельгардт до тридцати восьми лет был профессором химии Петербургского земледельческого института, а в 1871 году его за народническую пропаганду среди студентов выслали под надзор полиции в собственное имение Батищево Смоленской губернии. Там он создал образцовое хозяйство, но известен стал своей книгой писем «Из деревни».

Энгельгардт знал деревню прекрасно и точно ее описал. Его охотно цитировал Ленин. Ленин считал, что «Энгельгардт вскрывает поразительный индивидуализм мелкого земледельца с полной беспощадностью. Он подробно показывает, что наши «крестьяне в вопросах о собственности самые крайние собственники», что «у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм, стремление к эксплуатации»…»

В письме седьмом «Из деревни» Энгельгард описывает типичный крестьянский двор из нескольких родственных семей так:

Все отлично умеют работать и действительно работают отлично, когда работают не на двор, а на себя. Каждая баба смотрит, чтобы не переработать, не сделать больше, чем другая. Каждая моет свою дольку стола , за которым обедают.

Дольку , читатель!

А большевики в считанные годы воспитали коллективистскую Россию!

Воспитали!

Воспитали тем, что дали созидающим коллективистам все права, и можно ли строить человечное общество, поступая иначе?

Но как это было непросто — воспитать нового человека! Скажем, 15 ноября 1923 года в № 259 газеты «Правда» под псевдонимом «Заинтересованный» был опубликован очерк о школе фабрично-заводского обучения на московском заводе «Динамо» — одном из самых передовых столичных заводов. И вот какую картину рисовал автор:

В классах можно было видеть драку, песни, бросание картошками друг в друга и в преподавателей. Даже и сейчас большой процент учащихся не посещает занятий. Такое отношение наблюдается и со стороны комсомольцев. А ведь в нашем фабзавуче ученики в большинстве совершеннолетние и должны понимать, что нужно учиться не из-под палки…

Да вот то-то и оно, что заставшие Октябрь 1917 года десяти— двенадцатилетними мальчуганами совершеннолетние в 1923 году были воспитаны еще старой Россией, и воспитаны или в презрении к учению, или в убеждении, что учиться можно только из-под палки. Конечно, так думали не все, но в царской России большинство.

Воспитать не так сложно, но перевоспитать…

А большевики и воспитывали, и перевоспитывали, проделывая и то и то, как правило, с успехом.

В считанные, напоминаю, годы!

23 июля 1934 года, беседуя с Гербертом Уэллсом, Сталин сказал: «Непримиримого контраста между индивидуумом и коллективом, между интересами отдельной личности и интересами коллектива не имеется, не должно быть. Его не должно быть, так как коллективизм, социализм, не отрицает, а совмещает индивидуальные интересы с интересами коллектива».

А ранее Ленин говорил, что большевики Россию убедили, теперь надо Россией управлять. Но, управляя Россией, большевики все увереннее убеждали в своей правоте — исторической и деловой — все большее число людей в Русской Вселенной. И теперь индустриализующаяся, коллективизируемая и непрерывно образовывающая себя Русская Вселенная уверенно обретала облик Советской Вселенной!

Победившая идея привела к победам техники и культуры, а победы техники и культуры приводили к углублению коммунистических идей и к расширению их влияния на реальную жизнь Советской Вселенной и ее преобразованию к лучшему.

Базой русского патриотизма очень часто была только русская душа, верящая в Россию несмотря ни на что. А базой советского патриотизма стала сама Россия — народная, мощная, достойная осознанной любви и гордости за нее…

Но при всем при том, что все сказанное — несомненный исторический факт, таким же несомненным фактом оказывается и то, что на рубеже 80-х и 90-х годов XX века советский патриотизм не смог сохранить Советскую Родину.

Почему?

Что ж, с одной стороны, для полного ответа на этот вопрос надо писать отдельную книгу и так и назвать ее: «Почему советский патриотизм не спас Советскую Родину».