Альфонс Ламартин - История жирондистов Том I

Когда на столе военного совета развернули карты, Дюмурье потребовал мнений. Диллон заговорил первым. Он указал на карте Шалон как позицию, которую нужно захватить раньше неприятеля, чтобы отрезать дорогу к Парижу. С циркулем в руке он измерил расстояние от талона до Вердена и от Шалона до Седана; показал, что неприятель, находившийся под стенами Вердена, будет ближе к Шалону, чем оборонительная армия, что сохранение столицы значит для нации больше, чем сохранение Арденн, и заключил доводом о необходимости идти на Шалон в ту же ночь. Все присоединились к этому мнению. Дюмурье сделал вид, что также одобряет его, и приказал Диллону принять начальство над авангардом и переправиться на левый берег Марны. Но когда военные разошлись, Дюмурье оставил при себе генерала Тувено, задумчивый взгляд которого во время речи Диллона был подмечен главнокомандующим. «Отступление к Шалону, — сказал он, — мысль умная. Но в минуту великих опасностей истинной мудростью бывает смелость. Удалиться за Марну значило бы подать Франции сигнал к слабости и упадку духа, значило бы начать войну движением назад, всегда подобным поражению, наконец, значило бы открыть коалиции дорогу к Парижу, на которой неприятелю, после Марны, не будет помехи».

Указывая на карге длинную линию лесов, которая простирается от Седана до Сен-Менегу, он сказал Тувено: «Вот Фермопилы Франции! Если бы я имел счастье прибыть туда раньше пруссаков, все было бы спасено!» Это косвенное движение, задуманное Дюмурье, не только не удаляло французскую армию от пруссаков, но приближало ее к ним и назначало врагам поле битвы на том самом месте, которое они уже занимали, потому что от Вердена, где располагался прусский король, надо пройти расстояние меньшее, чем от Седана, где стояла французская армия, чтобы достичь Аргонского леса. Тувено заразился энтузиазмом, которым осветился воинственный взор Дюмурье, и с таким вдохновением принял план последнего, как будто сам его задумал. Это был один из тех людей, ум которых дремлет среди безвестности второстепенного положения до тех пор, пока чья-нибудь искусная рука не затронет его тайные пружины. Тувено питал к Лафайету уважение, но перед Дюмурье он преклонялся. При первом он слыл хорошим офицером, при втором сделался героем.

Довольный, видя себя понятым в полной мере, Дюмурье поручил Тувено подготовить детали задуманного маневра, а сам заснул на несколько часов с мыслью о своем плане. Сразу после пробуждения он послал приказ Бернонвиллю, которого оставил в Валансьене, привести с собой девять тысяч человек пехоты и кавалерии, без пользы стоявших в это время в лагере в Моде. Затем Дюмурье разослал курьеров по всем направлениям, чтобы уведомить Люкнера о своем движении. Он назначил генералу свидание в таком месте, где соединение армий из Меца и Седана, если бы оно совершилось, решило бы участь сражения. В арсеналах Ла Фер и Дуэ Дюмурье нашел военные запасы, в которых нуждался. Наконец, он назначил других генералов вместо тех, которых забрал с собой Лафайет. Армия теперь имела голову, через 24 часа у армии появились и руки.

Дюмурье сообщил о своем проекте военному министру Сервану. Через Вестермана он уведомил о смелом плане Дантона. Узнав, что Дантон намерен направить к границам тысячи защитников, Дюмурье назначил Шалон и Сен-Менегу лагерями для прибывающих волонтеров. Оба эти лагеря постоянно снабжались съестными припасами и фуражом. Все время находясь в седле или совещаясь в штабе, Дюмурье затмил Лафайета в глазах солдат, чтобы затем заместить его в их сердцах. Лафайет казался больше гражданином, Дюмурье — больше солдатом. Армия предпочла Дюмурье.

Протяженность Аргонского леса от Седана до Сен-Менегу составляет пятнадцать миль; ширина колеблется от двух до четырех миль. Этот лес располагается в гористой местности, перерезанной реками, прудами, ручьями, болотами, оврагами, которые составляют неодолимую преграду для прохода армии.

Пройти его можно было только по пяти дорогам. Если бы эти пять проходов были заняты, укреплены и защищены, то Центральная Франция оказалась бы под прикрытием. Главная трудность состояла в том, чтобы успеть вовремя. Для этого представлялись две возможности. Первая и наиболее очевидная состояла в том, чтобы отвести армию от Седана к Сен-Менегу под прикрытием леса, оставив Аргонскую возвышенность между этой армией и неприятелем; вторая — идти открыто к аргонским дорогам по внешней линии леса, по пути пробиться через австрийского генерала Клерфэ, который расположился уже в Стене с двадцатитысячной армией. Первый путь был длиннее и, кроме потери времени, обнаруживал намерения Дюмурье и провоцировал генерала Клерфэ и герцога Брауншвейгского сначала занять теснины Гранпре и Илетт. Если бы эти посты попали в руки пруссаков, французская армия оказалась бы отброшена к Шалону, а вслед за тем под стены Парижа.

Второй путь в три марша приводил авангард Диллона к теснине Илетт, а Дюмурье — в два марша к Гранпре. Но, чтобы совершить этот путь, следовало или опередить Клерфэ, который был в шести часах от Гранпре, тогда как Дюмурье был от него в десяти часах, или обмануть и напугать его, перейдя в наступление на Стене.

В ту минуту, когда Дюмурье решался на этот смелый шаг, он получил от генерала Гальбо извещение, что Верден окружен прусской армией в 50 тысяч человек. Дюмурье велел Гальбо отступить к Илетту и ожидать там Диллона. Потом велел генералу Дювалю, оставленному в лагере в Моде, соединиться с лагерем в Мобёже, собрать все батальоны и спешить к нему форсированным маршем и занять позицию в теснине Шен-Попюле близ Седана.

Генерал Мячинский получил приказание произвести ложную атаку на Стене, а Диллон — поддержать Мячинского и расположиться прямо против города. Мячинский с полуторатысячным отрядом геройски атаковал авангард Клерфэ, отбросил его за Маас и на некоторое время освободил Стене. Диллон, вместо того чтобы поддержать Мячинского, остался на краю леса и даже приказал Мячинскому, уже победителю, отступить. Эта ошибка Диллона могла подвергнуть опасности весь план главнокомандующего.

Думая, что Диллон уже находится в Стене, Дюмурье 1 сентября двинулся со своей армией к Музону. Удивившись, обнаружив там Диллона, он тем не менее продолжал свой путь и направился к Стене, чтобы самому возобновить атаку против Клерфэ. Два дня он стоял лагерем перед городом, как бы предлагая австрийскому генералу сражение, а между тем Диллон достиг Илетта, где, наконец, 3 сентября поставил свой авангард.

Клерфэ остался на своем месте. Тогда Дюмурье расположил свой лагерь между реками Эрой и Эной, впереди и позади него. Положение лагеря в Гранпре оказалось таково, что неприятелю, чтобы его одолеть, следовало сначала сломить все посты, защищаемые мощным авангардом, форсировать Эну и, наконец, пробиться под тройным огнем — замка Гранпре и артиллерии из двух точек.