Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Уже в свое время В. Е. Румянцев отмечал, что на Московском печатном дворе даже в XVI в. употреблялись термины итальянского происхождения [1110]– факт чрезвычайно выразительный, так как в XVII в. появление этих терминов в Москве кажется запоздалым. Но по традиции итальянские термины в книгопечатном деле могли задержаться на Московском печатном дворе уже с начального периода русского книгопечатания. Поэтому непонятный термин «штанба», соответствующий итальянскому термину stampa (печать), и появился в послесловиях книг Московского печатного двора.

Конечно, это утверждение, что навыки нашего книгопечатания пришли с юга, из Сербии, а при ее посредстве из Италии (Венеции), не означает, что на начальном русском книгопечатании не сказались другие влияния, в том числе и немецкие. Однако нельзя не пожалеть о том, что, отыскивая различного рода влияния, оказанные на начальное русское книгопечатание, наши исследователи пропустили в первую очередь ту страну, где зародилось славянское кирилловское книгопечатание, то есть Польшу. До сих пор не приведены сравнения с многочисленными польскими изданиями, хотя в польских печатных книгах XVI в. мы можем и должны в первую очередь искать образцы тех печатных украшений, которые вошли в обиход начального русского книгопечатания.

Как известно, деятельность московских первопечатников Ивана Федорова и Петра Мстиславца продолжалась недолго. Но нельзя пройти мимо того знаменательного факта, что и Иван Федоров, и Петр Мстиславец с самого начала своей деятельности не были простыми техническими работниками, а состояли также своего рода и редакторами, и «справщиками» изданных ими книг.

Иван Федоров сам называл себя «Москвитином». Прозвание Федоров – это его отчество, так как простые люди в то время обычно не имели фамилии, а называли себя по отцу.

Петр Мстиславец, судя по его прозвищу, происходил из города Мстиславля на Смоленщине. Впоследствии свою деятельность он и сосредоточил в Белоруссии. Его издания стали выходить в Вильне (Вильнюсе), тогдашней столице Литовского великого княжества, где значительную часть населения составляли белорусы.

Очень скупо говорят о первопечатниках послесловия выпущенных книг. Но из последующего мы узнаем некоторые детали, относящиеся к жизни Ивана Федорова. Сам он себя называет дьяконом церкви Николы Гостунского в Кремле. Эта церковь была построена в XVI в. и оказалась своеобразным центром, вокруг которого группировался особый церковный причт. В ней происходил и Собор 1553 г., направленный против московских еретиков. Дьякон Гостунской церкви, таким образом, принимал какое—то участие в этом Соборе и тем самым связывал себя с московским духовенством, приближенным к митрополиту.

В дальнейшем оказывается, что Иван Федоров уехал из Москвы за рубеж, в Литовское великое княжество, вместе с малолетним сыном Иваном. За рубежом Иван Федоров уже не называет себя больше дьяконом и не упоминает о своей принадлежности к духовенству. Возможно, это обозначает, что он успел овдоветь, но не захотел принять монашеский сан, как это принято было делать в России, где овдовевшие священники и дьяконы считались своего рода отщепенцами.

За рубежом Иван Федоров – уже не духовное лицо. Это печатник, это управитель магнатских имений, это выдающийся техник, принимавший участие даже в литье пушек.

Деятельность первопечатников прервалась вскоре после издания ими второй книги – «Часословца». Такое издание предназначалось не только для церковных целей. Это была и первая книга для обучения грамоте. Тяга к изданию книг, предназначенных не только для чтения церковных текстов, но и для обучения, проходит красной нитью и в дальнейшей деятельности Ивана Федорова. Уже на чужбине, во Львове, он выпускает букварь 1574 г., выпускает его для людей «греческого закона».

Тщательные поиски книг, возможно, обнаружат и другие издания первопечатных книг учебного порядка. Такими плодотворными поисками, уже давшими значительные результаты, ознаменовались труды английского ученого Симмонса, обнаружившего в английских библиотеках русские печатные издания XVI века, пока еще не найденные в России.

Загадочными и непонятными являются отъезд первопечатников из России и его причины. Известен рассказ Флетчера о том, будто бы Московская типография была уничтожена невежественными людьми. К этим невежественным людям воображение некоторых историков относило и переписчиков книг, которые якобы боялись конкуренции со стороны печатников. В этом связывании пожара типографии с переписчиками книг кажется наиболее странным отождествление книжных писцов с невежественными людьми. Ведь как раз средневековые русские переписчики книг, овладевшие грамотой и знакомые с письменностью, и были самыми образованными людьми московского населения XVI в. Нечего и говорить, что переписка книг на первых порах мало страдала от конкуренции книгопечатных заведений. Ведь и в XVIII в. оставались еще писцы, которым заказывалась переписка различного рода книг, так как рукописных книг и рукописных произведений было несравненно больше, чем печатных изданий.

Рассказ Флетчера представляет собой своего рода памфлет, направленный против русского православия, и это ярко выражено в самом сочинении английского путешественника.

Мне приходилось уже высказывать мысль, что отъезд первопечатников был связан с теми внутренними и внешними событиями, которые происходили в Восточной Европе между 1565 и 1567 гг. В это время военные действия между Россией и Литовским великим княжеством временно прекратились. В самом Литовском великом княжестве шли споры по поводу задуманной некоторыми польскими, литовскими, украинскими и белорусскими магнатами унии Литовского княжества с Польским королевством. К противникам унии принадлежали многие православные белорусские и украинские магнаты.

Одним из средств борьбы против надвигавшейся унии было распространение книжного просвещения и усиление православной пропаганды на Украине и в Белоруссии.

В этих условиях и состоялся переезд первопечатников к гетману Ходкевичу в его заблудовские владения. О добровольном переселении Ивана Федорова в заблудовские владения рассказывает одно свидетельство XVIII в., основанное на документе об учреждении заблудовского монастыря. По словам этого документа, Иван Федоров приехал в Заблудово по приглашению гетмана Ходкевича. Таким образом, не было никакого бегства первопечатников, они переехали в Литовское великое княжество по приглашению гетмана Ходкевича и с согласия царя Ивана Васильевича.

После отъезда Ивана Федорова и Петра Мстиславца за рубеж книгопечатание в Москве и не было прервано, и это уже является доказательством того, что рассказ Флетчера о сожжении Московской типографии не соответствует действительности.