Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Ни Кремль, ни МИД ясных ответов на эти вопросы долгое время не давали. Это позволяло Кишиневу упорно развивать политику, ориентированную на «территорриальную целостность Республики», игнорировать факт существования ПМР. И в конце концов — совершить акт вооруженной агрессии против «сепаратистов».

Я хорошо помню начало войны на берегах Днестра, когда из штаба 14-й армии (ею командовал в ту пору генерал Неткачев) непрерывным потоком шли в Генштаб шифровки с вопросами о том, какую позицию занимать. Бомбы и снаряды молдавской армии уже падали на головы приднестровцев, но ни Кремль, ни МИД, ни Минобороны не могли дать руководству 14-й ясных ориентировок. Из Москвы сыпались все те же указания «проявлять максимальную выдержку» и «не поддаваться на провокации».

Из Тирасполя поступила информация, что командарм Неткачев якобы «закрылся в штабе и ничего конкретного сказать своим подчиненным не может». Генерала осаждали многочисленные делегации жителей ПМР, призывавших его защитить их от агрессии.

Когда дело зашло слишком далеко и Кремлю стало понятно, что отсидеться в кустах не удастся, Министерству обороны была дана команда подобрать на место Неткачева нового командарма, имеющего опыт действий в экстремальных условиях. Выбор пал на генерала Лебедя.

…Не сумев «наказать сепаратистов» с помощью военной силы, Кишинев после войны лета 1992 года сосредоточился на политических методах решения проблемы и стал активно подталкивать Москву к переговорам. Присутствие 14-й армии в ПМР было и остается главной препоной в реализации «территориальной целостности» Молдавии. Потому Кишинев начал упорно проводить линию на выталкивание объединения из Тирасполя.

Москва так и не сумела выработать внятную позицию и «подвесила» ее в аморфном состоянии, заявив, что вывод армии будет сопрягаться с ходом урегулирования конфликта политическими методами. Но политические методы продолжали топтаться на месте, а из-за спины Кишинева и Бухарест, и Вашингтон стали давить на наш МИД с тем, чтобы он убирал армию. Рычаги давления были банальными: не уйдете — будем противиться приему России в Совет Европы, заморозим инвестиции в вашу экономику,продвинем НАТО на восток.

В сентябре 1994 года в Кишинев прибыла посол США в ООН Мадлен Олбрайт. Лебедь прокомментировал ее приезд так:

— Для США, конечно, присутствие нашей армии здесь — главная головная боль. Да что вообще за хамство? Два независимых государства решают между собой собственные вопросы, а тут приезжает некто третий и указывает, как им поступить. Но на каком, собственно, основании? Давно пора послать подальше всех непрошеных советчиков и начать жить своим умом.

МИД стал подталкивать Грачева к сворачиванию 14-й армии. Такой ход преподносился как шаг во имя укрепления демократического имиджа России и Ельцина.

Очень «удачный объективный фактор» побудил министра обороны начать реорганизацию 14-й армии, а заодно и решить свои «субъективные» проблемы в отношениях с командармом.

К лету 1994 года генерал Лебедь стал «большой костью» в горле Грачева. На совещаниях в МО я замечал, каким недобрым огнем сверкали глаза министра, когда он говорил о Лебеде. А после того как Лебедь однажды заявил, что он, вполне возможно, станет министром обороны, Грачев уже почти не скрывал своей неприязни.

В лобовую сместить командарма с должности министр, конечно, мог — «откопать» массу недостатков в работе штаба армии, уличить командарма в неоднократном невыполнении приказов. Но к тому времени известность Лебедя в стране и армии была уже столь велика, что на его защиту могли встать и многие видные демократы, к тому же Главная военная инспекция МО РФ дала высокую оценку уровню боевой подготовки объединения.

Грачев избрал более искусную форму расправы с Лебедем — сокращение армии. Тут его диспозиции выглядели прилично: во-первых, он заручался поддержкой Козырева, давно подталкивавшего его к ослаблению военного фактора в Приднестровье, во-вторых, в случае протеста можно было апеллировать к президенту — Верховному главкому, в-третьих, в его власти было загнать командарма куда-нибудь в забайкальско-дальневосточную дыру.

Директива министра была подписана 22 июля 1994 года. В ней говорилось:

«14-ю армию расформировать к 1 сентября. К10 августа представить списки офицеров, желающих уволиться или перевестись в Россию. Полномочия возложить на командира дивизии».

Приехавший в армию в отсутствие командарма (с 19 июля у него был отпуск) зам Главкома Сухопутных войск генерал-полковник Эдуард Воробьев сообщил офицерам штаба армии, что их командующий после отпуска вряд ли вернётся в Тирасполь.

Сам Лебедь по этому поводу говорил:

— Можно провести аналогию. Если не могли убрать Горбачева, из-под него выдернули страну. Из-под меня выдергивают армию… Просто так турнуть меня с должности командарма было не за что. А настоящие герои, как известно, всегда идут в обход. Вот и решили под предлогом реорганизации армии выдернуть из-под меня управление. Хотя заранее ясно, что переподчинить армейские органы дивизионным, как это предписывается в директиве, невозможно.

Лебедь стал названивать к нам в Минобороны, в Генштаб, в Главкомат Сухопутных войск. Но никто не мог дать внятных и квалифицированных ответов на его правомерные вопросы. После разговора с Главкомом Сухопутных войск генерал-полковником Владимиром Семеновым Лебедю стало ясно, что появление странной директивы было и для того полной неожиданностью…

И командарм пошел ва-банк:

— Если все будет развиваться по сценарию, предложенному министром обороны, я и дня в этой шараге, именуемой почему-то армией, не задержусь…

В те дни мне нужно было выполнить служебное задание в МИДе. В коридоре встретился с заместителем министра иностранных дел Георгием Карасиным и спросил у него:

— Не опасаетесь, что с уходом российских войск из Приднестровья снова начнется, как и два года назад, война?

Карасин ответил так:

— Как раз об этом и идут сейчас в Кишиневе российскомолдавские переговоры. Если же говорить о судьбе 14-й армии, то решение о ее выводе принимали не мы, а ваше Министерство обороны и правительство РФ. Судьбы воинских частей не в нашей компетенции…

Летом 1994 года в Российской армии произошел беспрецедентный случай: офицеры управления 14-й армии на своем собрании, вопреки воинскому уставу, обсудили директиву министра обороны, требующего реорганизации армии, и выразили несогласие с ней.

К нам в МО и ГШ в те дни поступала конфиденциальная информация о том, что в штабе 14-й армии даже майоры позволяли себе комментировать директиву министра примерно так: «Мы еще посмотрим, уходить нам отсюда или нет».