Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Раза четыре в Государственной думе поднимался вопрос о необходимости принятия Закона об опубликовании списков военнослужащих, погибших при исполнении служебного долга. И все четыре раза проект закона благополучно замыливался. Многие газеты досаждали министру обороны Грачеву и начальнику Генштаба Колесникову просьбами передать список погибших в Чечне военнослужащих МО. А в ответ — тишина. Даже тогда, когда другие силовые ведомства такие списки представили. Однажды «Комсомолка» вышла с совершенно чистой полосой, на которой было лишь написано: здесь должны быть опубликованы списки военнослужащих МО, которые нам не хочет представить руководство МО РФ.

Причина нежелания была понятна: большие жертвы — плохо подготовлена операция. Плохо подготовлена операция — плохо сработали штабы и командиры. Плохо сработали штабы и командиры — не проконтролировали Грачев и Колесников. Не проконтролировали Грачев и Колесников — они и виноваты в гибели тысяч воинов. Виноваты — значит, надо привлекать к ответственности. А кто себе враг?

1 сентября 1996 года Родионов приехал в «Комсомолку» на телефонный разговор с читателями. Главный редактор «КП» Симонов своего не упустил:

— Игорь Николаевич, передайте же нам списки!

В тот же день списки были в редакции.

— Это наш последний долг перед людьми. Извините, что мы отдаем его с опозданием…

Самым большим преступлением военных министров (после предательства) во все времена считалась критика власти. Обычно зубами державшиеся за свои кресла министры обороны предпочитали делать это шепотом и преимущественно под домашним одеялом. На публике из их уст текла сладкая ложь комплиментов, заклинания в верности и восхваление мудрости самодержцев. Главная особенность должности министра обороны заключается в том, что он постоянно обязан делать выбор между лояльностью властям и офицерской честью, между борьбой за собственную армию и спасением собственного кресла. О чем более всего пекутся военные министры? Чтобы подольше просидеть в своем высоком кресле. Родионов из этой, веками отработанной, логической схемы стал сразу выпадать. Он опасно «высовывался», он грубо нарушал «правила игры». И все чаще в его кабинете зло трещала «кремлевка»… Все чаще мчались в Барвиху разгневанные «наушники», чтобы подтолкнуть президента на смещение «потерявшего меру» министра обороны. И хотя однажды Ельцин в ответ на это сказал, что «Родионов — смелый и честный генерал», провокаторов в его окружении не поубавилось.

А у Родионова не поубавилось безоглядной офицерской прямоты: когда Ельцин издал указ о переходе армии с 2000 года на профессиональную основу, министр обороны не побоялся публично высказать сомнения в реальности этой идеи. Авторы проекта скороспелого указа заскрежетали зубами. Их авантюрные аргументы были разгромлены профессиональными контрдоводами Родионова. Мечтать о профессиональной армии прц разваленной экономике и нищенском военном бюджете — опасная маниловщина.

Родионов хорошо помнил авантюру конца 1992 года, когда Грачеву буквально выламывали руки в Кремле, торопя его дать согласие на введение контрактной службы. Грачев согласился. А вскоре стало ясно, что без соответствующего финансового обеспечения эта задумка напрочь дискредитировала контрактную службу (только из одной дивизии в 1996 году сбежало почти 200 «волонтеров»).

Минобороны из-за недостатка денег вынуждено было сокращать число контрактников. О какой «полностью профессиональной» армии можно говорить? Ведь для этого необходимо многократно увеличить военный бюджет.

Когда Родионов на встрече с журналистами в МО в феврале 1997 года прямо сказал об угрозе развала системы управления стратегическими ядерными силами, он не преувеличивал. Вскоре он же стал сокрушаться, что становится «министром разваливающейся армии и умирающего флота». И тоже никаких передержек. Он делал то, что обязан делать человек, ставящий интересы обороны России выше собственного служебного благополучия. Но какой взрыв негодования и возмущений со стороны власти вызвали его заявления! Родионову «заказные» журналисты тут же приклеили лейбл «рыдающего генерала» и стали по хорошо отредактированным в Кремле нотам петь хмурые частушки о скорой отставке министра…

Один из журналистов спросил меня:

— А зачем тогда Родионов соглашался становиться министром, если знал, что ничего при таком положении вещей не сможет сделать?

Я ответил ему словами самого Родионова — «видел свет в конце туннеля».

Светом оказалась хорошо исполненная декорация.

Шесть лет назад сто пятьдесят миллионов тоже поверили свету в конце туннеля, когда их призвали «потерпеть до осени». До сих пор терпим…

В МО и Генштабе уже даже самые неуемные реформаторы, самые преданные сторонники Родионова, изматывающие Кремль, правительство и свое начальство новыми концепциями военной реформы, сильно сбавили обороты: когда армии не дают денег просто на жизнь, не говоря уже о боевой подготовке, — не до реформаторских прожектов…

Еще будучи начальником академии Генерального штаба Родионов вместе со своими единомышленниками много работал над концепцией военной реформы. Когда в 1992 году Грачев обнародовал свой план реформы армии, Родионов открыто заявил о его несостоятельности, назвав концепцию МО по реформе ведомственным документом, обязывающим не государство, а МО львиную долю забот по переустройству Вооруженных Сил взвалить на свои плечи. С того момента началось яростное столкновение двух концептуальных школ — грачевской и родионовской.

Грачев выдавал за военную реформу объективно необходимое сокращение армии и вынужденную передислокацию ряда группировок, «создание Минобороны и Генштаба России», введение контрактной службы и новой формы одежды.

Родионов доказывал, что армия не может реформировать сама себя, что ее реформирование должно быть составной частью переустройства всей системы обороны государства. Позже Родионов скажет: «К сожалению, мы потратили целых четыре года, чтобы понять: реформа армии и военная реформа государства не одно и то же. Мы должны реформировать не часть системы, а всю оборонную систему государства». В этом выводе — отправная точка родионовской концепции военной реформы страны, первооснова ее стратегии, включающая все составные части механизма обеспечения военной безопасности государства — от военной доктрины до формирования оборонного сознания людей, начиная еще с дошкольных учреждений.

После десяти лет яростных дебатов высшего генералитета и политиков о сущности и основных направлениях реформирования Вооруженных Сил Родионов предложил поставить точку в этом бесконечном споре и заявил, что генеральная формула реформы армии неизбежно будет заключаться только в одном: меньшим количеством войск обеспечить лучшее качество обороны государства. Жизненный и служебный опыт помогал ему в изнурительных спорах с войсковыми и флотскими командирами о путях сокращения армии. Есть сила эмоций, а есть сила логики. Когда Родионов во время поездки на Камчатку сказал о возможном сокращении танковых частей в ряде регионов Крайнего Севера, один горячий комкор чуть ли не задымился от негодования. Родионов дал ему высказаться, а затем, прохаживаясь по залу перед двумя командирами, стал вслух рассуждать: