Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Гордость, самостоятельность, свободолюбие, отвага и решительность бондов базировались не только на их положении хозяев своего имущества и их родственных связях, но, прежде всего, на том, что они обладали серьезными правообязанностями .

Одна из них – воинская : это право и обязанность иметь и носить свое оружие, участвовать в народном ополчении на суше и в военно-морском ополчении-ледунге. Доказательств тому в сагах предостаточно. Конунг Харальд (начало X в.) объявил поход и ледунг одновременно, потребовав поставки ополчения со всех бондов [1096] ИС I. С. 73 и сл. . При Хаконе Добром (ум. ок. 960) страна была разделена на воинские округа-фюльки , каждый из которых должен был поставлять определенное число кораблей и ополченцев для отражения вторгшегося врага (см. сагу об этом короле, гл. XX) [1097] КЗ. С. 78. . Аналогичное деление на воинские округа – сотни (херады, хундари) произошло в свейских и гётских землях Швеции и в Дании (херады). Об участии бондов в народном ополчении, в том числе общенорвежском, при возникновении внешней угрозы или во время междоусобиц, равно как и об ущербе, который причиняли народу военные действия, говорится и в «Саге о Харальде Суровом» (первая половина XI в., гл. LX). Конечно, судя по некоторым выражениям саг, общественные воинские правообязанности бондов уже к концу эпохи викингов начали превращаться в их обязанность перед государством. Об этом свидетельствует тот факт, что воинские округа как самодеятельная военная организация бондов по мере формирования королевской власти превращаются в составную часть военно-административной организации, подконтрольной королю (см. часть 6). Однако этот процесс был постепенным, совсем не быстрым, и в эпоху викингов он делал лишь первые шаги.

В двух сагах, материалы которых использованы ниже, речь идет о событиях, происшедших уже после конца «эпохи викингов», в первой половине XII в., что весьма интересно, поскольку они свидетельствуют как о сохранении и значительной роли ополчения бондов, так и о том, какой свободой в этом отношении они пользовались. Одна из них, «Сага о Хаконе Широкоплечем» (гл. I–III), рассказывает, что во время междоусобицы в Норвегии на просьбу одного конунга о войске, обращенную к бондам, те не откликнулись. Зато, когда богатый торговый город Конунгахелла оказался в опасности, они вместе с его жителями поддержали «предводителя лендрманов» и отважно отстояли город. Другая сага, «Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли» (гл. XI), рассказывает о том, как активно бонды защищали страну от вендов, славян с восточного побережья Балтики, которые напали на ту же Конунгахеллу. Как и балтское племя куршей, венды грабили скандинавское население и уводили людей в рабство. Несмотря на то что бонды дрались самоотверженно, вооруженные секирами, под защитой своих шлемов и щитов, Конунгахелла пала, была разграблена и так никогда не восстановилась.

Щит, шлем и секира – «оружие бондов», свидетельствуют саги. А сигналом к сбору народного ополчения была так называемая « ратная стрела » [1098] ИС I. С. 66. , или «боевая стрела», которая изготовлялась из железа. Получив эту стрелу, боеспособные люди должны были вооружиться и собраться в известных местах [1099] Сага о Сверрире. Гл. 24. . В XIII в., судя по областным законам Швеции, так называемое «народное оружие» (folkvapn) включало от трех предметов (меч, копье и шлем) до пяти (секира или меч, лук и стрелы, шлем, кольчуга или иное защитное облачение и щит) [1100] GL. 20:14. Кольчуга на самом деле была очень дорогой, но ее роль часто играло специальное защитное одеяние из вяленой шерсти, кожи и рога. .

Что касается боеспособных людей, которые могли участвовать в пешем ополчении, ледунге и в несении береговой охранной службы, то в Швеции XIII в., в том числе согласно Гуталагу (20-е гг. XIII в.), таковыми считались мужчины с 18–20 лет [1101] UL. Kg 10:1; GL. I:54. ; однако в сагах упоминаются и более молодые участники боевых действий.

Важно и то, что вопрос о сборе ополчения с целью наступления или защиты решался бондами на тинге . О провозглашении морского ополчения на тинге в Швеции уже в XIII в. свидетельствует Упландслаг [1102] UL. Kg. 10 pr. . Именно к тингу должны были обращаться короли и ярлы, желая заручиться помощью ополчения бондов. Еще и в XIV в. норвежские и шведские бонды имели свое оружие, активно участвовали в гражданских войнах, в борьбе с разбойниками и вражескими нашествиями.

Очень важной общественной обязанностью бондов было вообще участие в народном собрании-тинге в качестве дееспособных лиц, имеющих право вчинять иски, отвечать на них, выступать свидетелями и соприсяжниками при судебных разбирательствах на тинге, а также правомочных участвовать там в решении не только судебных, но и политических вопросов. Приводить примеры судебных дел, которые рассматривались на тинге, не имеет смысла: их бесчисленное множество, поскольку, например, родовые саги просто переполнены рассказами о судебных делах [1103] См. ниже, часть 7. , а королевские саги – о междоусобицах.

В политической жизни бонды имели обширные права . Прежде всего, они выбирали своих законоговорителей-лагманов [1104] См., например, правовые разделы Вестгёталага Первого извода (ÄVgL). , которые распоряжались на тингах и поэтому имели очень большой вес на местах и в областях, бывших прежде племенными территориями. Как известно из областных законов Швеции, лагманы обычно выбирались из числа бондов-хозяев, а судя по сагам – из числа наиболее богатых и влиятельных представителей родовой знати. Правителям каждой страны следовало вести себя с ними весьма осторожно, потому что именно лагманы занимались областным законодательством и, к тому же, обычно имели сильное влияние на бондов. Не случайно, как уже говорилось, лагман Тиундаланда (Упланд, Швеция) однажды высказался так: «Не меньше чести [чем у ярла], быть бондом и свободно говорить, что вам захочется, даже при конунге» («Сага об Олаве Святом», гл. LXXIX). А лагман Торгню, назвавший себя «бондом» в речи, обращенной к королю, потребовал на тинге, чтобы шведский король Олав установил мир с Олавом Норвежским, иначе мы «все восстанем против тебя и убьем тебя».

Из дальнейшего содержания становится ясно, что лагманы, возглавлявшие бондов, были готовы противостоять королю, не выполняющему их условий (там же, гл. LXXX и сл.). Судя по «Саге об Олаве сыне Трюггви», «бондам надоели войны и немирия внутри страны», поэтому они при помощи влиятельных людей и стремились заключить и упрочить мир [1105] КЗ. С. 92. .

По обычаю бонды выбирали королей. Дело в том, что престолонаследие в Скандинавских странах и в эпоху саг, и довольно долго после ее окончания, практически до конца Средневековья, было неупорядоченным. Во-первых, право на престол имел не только старший сын короля (в регионе, как уже говорилось выше, не соблюдался майорат), и вообще не только его сыновья, но и все члены королевской семьи. Во-вторых, на корону в период борьбы за верховенство, а затем за единовластие претендовало много малых конунгов, ярлов и вообще знатных людей, которые так или иначе были в родстве с конунгами. В-третьих, конунгов, согласно обычаю, зафиксированному в ХII – ХIII вв. в письменных законах Скандинавских стран, выбирали на тингах. Если «малых» конунгов выбирали на тингах областей каждой будущей страны (по существу, племенных территорий), то единый конунг объединенного тем или иным способом государства должен был проходить избирательную процедуру на областных тингах, а затем получать одобрение на общем тинге страны. Например, Хакона Доброго (первая половина X в.), как в свое время и Харальда Прекрасноволосого, первоначально провозгласили конунгом «на всех тингах в Упленде» [1106] КЗ. С. 68 (гл. II). .