Борис Кузнецов - «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов

Басманный районный суд под председательством Станислава Вознесенского 06.11.2003 отклонил иск Колкутина, но этим дело не закончилось. Кассационная инстанция Московского городского суда по жалобе истца отменила решение и направила его в тот же суд для нового рассмотрения. При повторном рассмотрении судьей того же Басманного суда Софоновым иск Колкутина был удовлетворен. При новом рассмотрении суд саму экспертизу по существу не рассматривал, а ограничился тем фактом, что экспертизу под руководством Колкутина в качестве доказательства признало предварительное следствие. Сам Колкутин ни разу не удостоил суд личным присутствием не только при рассмотрении этого дела — в залах судебных заседаний он вообще не появился ни разу. Вместо очного спора была задействована тяжелая артиллерия.

Конечно, я не прослушивал телефоны председателя Московского городского суда Ольги Егоровой, через которую Кремль и другие представители исполнительной власти творили правосудие в Москве, и не располагаю доказательствами того, что она отдавала команды членам судебной коллегии по гражданским делам, а также судье Басманного суда Софонову, который вторично рассматривал иск Колкутина к «Новой газете» и Елене Милашиной, но опыт общения с Егоровой по другим делам не вызывает сомнения, что указание от нее было. Она же, полагаю, получила «рекомендации» от тогдашнего главного военного прокурора Александра Савенкова.

Лет десять назад я защищал судебного пристава, которого обвиняли в получении взятки. Доказательств ее вины не было, и судья районного суда вынес оправдательный приговор, который был отменен Мосгорсудом, а судья районного суда был уволен. Второй судья того же суда снова оправдал подсудимую и тоже был уволен.

В третий раз дело рассматривал судья по гражданским делам, у меня были с ним неплохие отношения. Я зашел в его кабинет, и он, немало смущаясь, сказал: «Я получил прямое указание председателя Мосгорсуда Егоровой вынести обвинительный приговор. Если я оправдаю вашу подзащитную, меня выгонят, как и предыдущих судей. Но моя совесть не позволяет приговорить ее к реальному лишению свободы, я вынесу приговор с условным сроком». Для моей подзащитной важно было прекратить судебную эпопею, и я не стал обжаловать условный приговор.

Станислав Вознесенский, отказавший в иске Колкутину, вскоре был изгнан из судейского сообщества, а судья Станислав Софонов, удовлетворивший его иск, пошел на повышение — стал судьей Московского городского суда. Это совпадения? Думаю, нет.

Последнее судебное дело слушалось в Санкт-Петербурге. 20 мая 2005 года в питерской газете «Ваш тайный советник» была опубликована статья «Кривда о восьми часах жизни», где в моем интервью была такая фраза: «…и пригласили Виктора Колкутина, который просто прохиндей и жулик и никакой не эксперт. И он выдает абсолютно липовое заключение про гликоген».

Моя позиция имела следующую конструкцию: слова «прохиндей и жулик» являются моей оценкой, моим мнением, суждением о личности Колкутина, которое сложилось на основании его деятельности при проведении экспертиз по уголовному делу о гибели «Курска», а также его участия в ряде других дел и публичных выступлений. Слова «никакой не эксперт» являются коннотацией, то есть эмоциональной, ассоциативной и стилистической оценкой деятельности Колкутина. Тот факт, что он по процессуальному положению в деле о гибели «Курска» является экспертом, не вызывает никаких сомнений, однако, по моей оценке, у него как у эксперта отсутствуют объективность, научность, полнота, а поэтому, с точки зрения моей оценки его деятельности, его нельзя назвать экспертом. Слова «и он выдает абсолютно липовое заключение про гликоген» являются моей позицией как адвоката и представителя потерпевших по отношению к одному из доказательств.

Позиция адвокатов Колкутина была такой же, как и по иску к «Новой газете»: экспертиза Колкутина была принята следствием как доказательство, поэтому оспариванию не подлежит. В последних заседаниях Куйбышевского районного суда Санкт-Петербурга я не участвовал, так как уже находился за пределами путинской России.

Но вернемся к печальной судьбе моей жалобы в Европейский суд по правам человека.

В 10-летнюю годовщину гибели «Курска» из СМИ я узнал, что единственный из числа родственников погибших моряков человек, подписавший жалобу в Европейский суд, отозвал ее. Объяснения причин такого поступка прозвучали из уст Романа Колесникова невнятно. Цитирую публикации.

«Известия»(11.08.2010): В свое время уголовное дело по поводу гибели «Курска» было закрыто, и в 2005 году вы подавали жалобу в Страсбургский суд на действия наших органов, требуя продолжить следствие. Какова судьба этой жалобы?

Колесников : Подавали жалобу от родственников погибших всего 30 человек, меня они попросили быть их официальным представителем. Но потом наш адвокат Борис Кузнецов оказался в Америке, попросил там политического убежища, а я сам, не имея ни юридического образования, ни здоровья, ни финансовых и других возможностей, отказался от этого дела. Сегодня дело закрыто.

«Новая газета»(11.08.2010):

Елена Милашина . «Курск»: Правосудия не будет.

Только на днях мне стало известно, что Роман Дмитриевич Колесников еще в мае прошлого года отказался от своей жалобы. Отказался в тот момент, когда ему позвонили из Страсбурга и сказали, что жалоба принята к рассмотрению. Было очень обидно, что так произошло. Почему он это сделал? Колесников-старший не сразу согласился дать интервью и объяснить свои причины. Но все-таки согласился.

— Роман Дмитриевич, почему вы один подали жалобу в Страсбург?

— Я был выбран представителем, потому что сам служил на флоте и разбирался в технических вопросах дела.

— Другие пострадавшие хотели присоединиться к жалобе?

— Да! Борис Аврамович (Кузнецов. — Б.К .) нам тогда сказал, что это — единственный путь возобновить расследование уголовного дела, которое на тот момент было уже прекращено. Но были и такие, кто не хотел… Например, вдова командира «Курска». (Ирина Лячина, вдова командира АПРК «Курск», капитана I ранга, Героя России Геннадия Лячина. — Е.М .) Она говорила в том духе, что пора нам всем успокоиться. Но подавляющее большинство хотело что-то делать дальше.

— Почему же к вашей жалобе никто не присоединился?

— В этом на тот момент не было необходимости.

— После подачи заявления в Страсбург вас вызвали в военную прокуратуру. Зачем?

— Выясняли, чего я хочу. Объясняли, что если — компенсации, то без всякого Страсбурга могут это сделать. Я объяснил, что хочу суда. Тогда встал вопрос о прокуратуре. Я к ним претензий не имел. Понятно было, что не майор Егиев (Артур Егиев — полковник юстиции, руководитель следственной группы. — Б.К .) принимал решение закрыть уголовное дело по «Курску» в тот момент, когда весь мир следил за ходом следствия и ждал результатов.