Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых

24 июня начался долгожданный суд над Осташвили. Обвинителем на процессе был «лучший адвокат Москвы» А. Макаров, председателем суда — А. Муратов. Ни подсудимому, ни его защитникам не разрешили до суда ознакомиться с материалами дела. Суд не позволил делать заявлений и подавать ходатайства. В ходе разбирательства обнаружился абсурдный факт: все «потерпевшие» и обвиняемые по документам были русскими, в то время как Смирнову-Осташвили инкриминировалось оскорбление национального достоинства «потерпевших». Также в суде было доказано, что «потерпевшие» во время скандала в ЦДЛ обзывали приглашенных членов «Памяти» «русскими свиньями», фашистами и «детьми Шарикова», что гораздо оскорбительнее слов «евреи», брошенных «потерпевшим» членами «Памяти». Так газета «Панорама» в июньском номере за 1990 год писала о начале этого процесса:

«Пресс-конференция — суд, балаган. Судили предводителя «Союза за национально-пропорциональное представительство «Память» Константина Смирнова-Осташвили за январский инцидент, известный как «погром в ЦДЛ».

С заблаговременно занятого мною места во втором ряду были видны только многочисленные зады самой разнообразной прессы.

Отсутствовало не только изображение, но и звук. Под радостные вопли и овацию на скамью подсудимых взобрался полновато-лысывато-седеющий русский патриот Осташвили. Ответив на требующиеся процедурные вопросы, он заявил отвод адвокату Бирулиной, а заодно всей коллегии московских адвокатов как еврейской и потребовал себе защитника из свободной страны: ну там, из Австрии, Швеции, Франции, после чего оглядел зал ищущим взглядом.

Посовещавшись, суд не принял отвод. Добрая половина зала встретила это сообщение дружным свистом.

Пресса все прибывала. Явился и «известный сионист» (по мнению моей специализирующейся по этому вопросу соседки) Юрий Афанасьев и уже навсегда загородил от меня даже прессу.

Судья Муратов плачущим голосом просил всех встать к стенке, освободить проход и т. п. Слушая его, даже самые ярые либеральные демократы начинали мечтать о «крепкой руке».

«Памятники» в черных рубашках и без них, освещенные юпитерами, с удовольствием излагали свои мысли о заговоре Сиона перед кино— и видеокамерами. А не удостоенные внимания прессы крупные патриотические старушки самозабвенно орали на своих идейных противников из «Апреля», с кем их не то что свела, а просто посадила на колени друг другу судьба в этом тесном зале Мосгорсуда.

Дабы не произошло второго инцидента, подобного «цедеэловскому», суд перенес заседание на завтра. На следующий день Осташвили не явился, он заболел. Но к счастью, не смертельно. А то когда еще наше правосудие возбудит дело по очень актуальной и столь расплывчатой статье 74(2) УК РСФСР.

26 июля суд возобновился, но до конца дела далеко».

Второй день судебного заседания по делу Осташвили прошел значительно спокойнее. Вооруженный автоматами отряд милиции, что для того времени казалось диким, перекрыл входные двери в здание суда. По этой причине многие сторонники «героя ЦДЛ» не смогли пройти внутрь и приветствовать вождя. Только вот самого вождя на месте не было. Проще говоря, Осташвили исчез, поставив судебную коллегию в затруднительное положение. После небольшого ожидания были заслушаны мнения прокурора и адвоката, на основании которых суд вынес решение — доставить подсудимого на завтрашнее заседание судебными приставами.

Нужно сказать, что накануне вышел очередной выпуск газеты «Литературная Россия», в котором была опубликована статья старшего следователя Московской прокуратуры Слинько «Представление о принятии мер и устранении причин и условий, способствовавших совершению преступления по факту событий, имевших место в Центральном доме литераторов 18 января 1990 года». Собственно, все «Представление» выдержанно в благоприятном Осташвили тоне — вина за события была возложена на самих «апрелевцев», что подкреплялось прямыми и косвенными свидетельствами.

На следующее заседание суда, проходившее 26 июля, несмотря на слухи и домыслы, Константин Смирнов-Осташвили явился сам. Под аплодисменты. Как потом вспоминали «апрелевцы» — «мы были очень возмущены тем, что председательствующий даже не поинтересовался причиной вчерашнего отсутствия подсудимого». На заседании суда Осташвили выглядел не столь воинственно, как обычно. Большую часть времени он просидел молча, подперев голову. Зато очень активен был его помощник Луговой, пообещавший расправиться с корреспондентом радио «Свобода».

Собравшиеся сторонники Осташвили были заняты активным распространением листовки с изображением самого героя ЦДЛ на фоне Государя и двуглавого орла. Любопытен сам текст этого агитматериала:

«Если вам дорого плененное сионизмом Русское Отечество, если вы не хотите, чтобы ваши дети услаждали плоть хаммеров, соросов и американских еврейских банкиров, вы должны поднять свой голос в защиту К. В. Осташвили и своими протестами и заявлениями потребовать от правительства прекратить расправу над русскими патриотами в родном Отечестве, пресечь хозяйничество сионистов на русской земле, прекратить реакционную деятельность сионистских организаций в СССР.

Требуйте от правительства СССР учреждения Верховного трибунала для привлечения к ответственности сионистов, виновных в массовом уничтожении граждан СССР с 1917 по 1990 год! Они сейчас пытаются бежать от ответственности в Израиль. Требуйте остановить выезд евреев из СССР, чтобы установить степень причастности каждого из них в геноциде русского народа!

Все на защиту К. В. Смирнова-Осташвили!»

Появление этой листовки вызвало скандал в суде. Общественный обвинитель Макаров, раздобыв экземпляр вышеупомянутой листовки, попросил суд приобщить ее к делу и потребовал от председательствующего суда «удалить из зала фашистских подонков». Следует сказать, что листовка к делу приобщена не была, а Макарову было сделано замечание председательствующим.

Что касается Макарова, то после процесса над Осташвили его карьера пошла в гору. В 1990 году он стал юридическим директором фонда «Культурная инициатива» («фонд Сороса»), в 1993–1995 годах — депутатом Государственной думы первого созыва, членом депутатской группы «Либерально-демократический союз» и, наконец, в настоящее время он депутат Госдумы шестого созыва и председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам. Карьера вышла неплохая, правда, хорошим юристом ему стать не удалось. Например, по инициативе Макарова как начальника Управления обеспечения деятельности МВК Совета безопасности России было начато расследование коррупционных схем, к которым якобы причастен Руцкой. Но уже в январе 1994 года сотрудники Московской прокуратуры прекратили данное производство по причине того, что ни к названной фирме, ни к трастовому соглашению Александр Руцкой отношения не имеет. Вот такими методами пользовался Макаров и в процессе над Осташвили.