Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых

Журналисты еще теснее сгрудились вокруг «памятников» Васильева. А те, казалось, воспряли еще больше:

— Аксючиц — иуда! Аксючиц — панамский шпион! Почем продаешь Россию, Аксючиц?

Васильевцы держали зал еще два часа. Еще трижды Виктор Аксючиц объявлял о приходе ОМОНа и призывал всех покинуть зал. Никто не уходил. А когда ОМОН действительно появился, то его командир решил все по-своему. «Они что — слова требуют? А люстры не бьют?» После чего силовики удалились.

Васильевцы праздновали победу, а самому воеводе организаторы были вынуждены предоставить слово. Дмитрий Васильев выдвинул было требование очистить сцену от президиума на все время его выступления, но потом все же выступил. Дим Димыч заверил общество, что черный цвет его бойцов — не от штурмовиков Гитлера, а от чернецов Осляби и Пересвета. Все беды русского народа от Европы, которая «отрыгнула масонскую заразу в нашу страну».

Напоследок Васильев укоризненно сказал устроителям, что Конгресс начался с выборов президиума, а не с православной молитвы. Зал проводил уходящего Дмитрия Дмитриевича протяжными аплодисментами, и действительно большая часть участников ушла за ним.

На следующий день заседание началось с православной молитвы. Васильевцев не было: они в тот день пребывали в Донском монастыре. Самые «красные» ушли митинговать на Манежную площадь к Анпилову. В кинотеатре «Россия» было пустынно и скучно.

Вышел на сцену соратник Аксючица Глеб Анищенко, но его согнали за то, что речь его была с неопределенно-демократическим душком. Выступил Игорь Шафаревич и посетовал, что в результате неразумной внешней политики «наш народ остался безоружным перед лицом Запада, всегда безжалостного к беззащитным».

Выступили представители русских организаций из Молдавии и Латвии, пожаловались на равнодушие к ним российского правительства и отсутствие реальной помощи от патриотического движения. Еще более определенно высказывались в кулуарах: «Российские демократы — подонки, отдали нас на расправу националистам, а российские патриоты ума рехнулись, все время нас на борьбу с жидом призывают». После чего краснодарец Александр Ильюшин, председатель восстановленной им «черной сотни», вновь призвал всех на борьбу с сионистской опасностью.

Надо сказать, что выборы центрального совета провозглашенного Российского народного собрания ознаменовались почти полной победой национал-патриотов над бывшими национал-демократами. Николай Лысенко, казаки Валерий Латынин и Владимир Громов, друг «Памяти» известный скульптор Вячеслав Клыков, краснодарский «черносотенец» А. Ильюшин, Анатолий Шаршин из челябинской «Родины», Юрий Липатников из екатеринбургского «Русского союза», бывший диссидент Игорь Шафаревич и бывший сотрудник отдела пропаганды ЦК Алексей Сенин (ныне монархист, заместитель председателя Партии русского национального возрождения, редактор «Русского вестника»), Валерий Иванов из Русской партии национального возрождения, Сергей Горбачев из Скурлатовской партии возрождения. Голосовали списком, состав которого определяли, как на новгородском вече, выкриками из зала. Если бы кандидатуры баллотировались по отдельности, то никакие явные сторонники Аксючица или астафьевские кадеты просто не прошли бы. Всего получилось около семидесяти человек.

В эпилоге была пресс-конференция, на которой не забыли вспомнить и про отсутствующего Дмитрия Дмитриевича Васильева:

— Известно, что Дмитрий Васильев исключил Николая Лысенко из «Памяти» с формулировкой «за антисемитизм». Как господин Лысенко может это прокомментировать?

Сидевший рядом с Лысенко Аксючиц не дал ответить петербургскому коллеге и ответил сам:

— Господин Васильев глубоко непорядочный человек, и к его словам следует относиться соответственно.

Вот такие патриоты хотели «командовать парадом» на Конгрессе.

Надо заметить, что и Александр Баркашов дистанцировался от РНС в марте 1993 года, заявив о выходе РНЕ «из так называемого Русского национального собора», назвав РНС «массовой декорацией для новой политической карьеры вчерашних и сегодняшних аппаратчиков-коммунистов» и охарактеризовав идеологию РНС как «попытку коммунистов вывести некий гибрид социализма с атрибутикой псевдомонархии» и как «краснопузый патриотизм: брежневский застой, одетый в лапти и с косой в руках».

Надо сказать, что на учредительном конгрессе Фронта национального спасения, состоявшегося 24 октября 1992 года, даже усилили охрану, чтобы никаких «лишних патриотов» не было. Вход в парламентский центр, где начинался Конгресс национального спасения, охраняли люди из Русского национального легиона (военизированное подразделение Национально-республиканской партии) и десантники-афганцы из Союза офицеров. Пропускали по одному, с тройной проверкой документов, медленно. На парапете — жуткая толкучка и давка. Никто ничего не понимает, кто-то говорит, что Ельцин запретил съезд и в Парламентский центр просто никого, кроме сотрудников, не пускают. Но легионер объясняет, что это не так, съезд разрешен, всех, у кого есть приглашения, рано или поздно впустят.

— Что за бардак! И это они хотят в стране порядок навести — сначала в дверях порядок навели бы!

— Почему шире двери не откроете? Почему только одна створка?

— У меня приказ! — оправдывался легионер.

Стиснутый со всех сторон, в том числе сверху, низкорослый улыбающийся батюшка дает происходящему религиозно-философское объяснение:

— …Ибо широки врата, ведущие в погибель, и узки врата, ведущие в жизнь.

Между тем существует более верное, чисто политическое объяснение: жесткий контроль установлен против «Памяти» Дмитрия Васильева, чтобы его члены, как это случилось в феврале на Конгрессе гражданских и патриотических сил, не разогнали и ФНС. Поэтому одного делегата плотного телосложения досматривали дольше других: мол, вдруг это Дим Димыч, нацепивший (как он это сделал в 1988 году в Ленинграде) седой парик и фальшивые бакенбарды?

Дим Димычу часто задавали вопросы о так называемых «объединениях». Многие считали, что «Память» Васильева выполняла задачи по разложению и дискредитации русского патриотического движения. Это было связано в том числе с тем, что многие руководители различных патриотических групп прошли через «Память». При этом все попытки создания сколько-нибудь дееспособного патриотического объединения не увенчались успехом. Сам воевода отвечал:

«Во-первых, что такое «патриотическое движение»? То множество мелких патриотических групп, использующих национально-патриотическую риторику в высказывании недовольства существующим политическим режимом, никакого огранически целостного патриотического движения не представляют. Наоборот, руководители этих партий и партиек, вместо того чтобы выработать линию конструктивного взаимодействия, львиную долю своей энергии тратили на то, чтобы трусовато «сражаться» между собой, обливая друг друга грязью. Что сие значит? А это значит, что в деятельности этих людей берут верх не интересы борьбы за освобождение державы Российской от сионистского ига, не отстройка русской национальной государственности, а своекорыстные, т. е. «шкурные» интересы. Да, наверное, сегодня нельзя назвать «национального» лидера, который бы в той или иной мере не прошел бы через «Память». Но, к сожалению, эти люди не пожелали постигнуть глубины русской национальной идеи, не захотели вникнуть в православно-самодержавную сущность русской власти. Естественно, что, нахватавшись верхов, они стали считать себя всезнающими и всемогущими политическими вождями. Сказать, что это все упиралось лишь в горделивое себялюбие пресловутых политических вождишек, — значит не сказать ничего. Еще будучи в рядах «Памяти», большинство этих героев, по существу — политических недоучек, были завербованы спецслужбами и далее, под колпаком, создавали карманные партии и движения, которые только тем и занимались, что междоусобными раздорами и очернением «Памяти».