А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

Если бы эти слова Александра Исаевича передал кто-нибудь из его противников, их можно было бы поставить под сомнение как клевету. Если бы эти слова нашли отражение в воспоминаниях его нейтральных современников, можно было бы усомниться в их точности. Но приведённые слова содержатся в воспоминаниях самого А.И. Солженицына, переизданных трижды.

«Нехай умирает, кто дурней ” — это значит, по мнению нашего праведника, ради идеи на костёр идут только дураки. И это говорил человек, призывающий к самопожертвованию? Достаточно одной этой фразы, чтобы понять истинную цену его призывов.

Вот его настоящее лицо: “нехай умирает, кто дурней ”.

Значит, всё, что говорилось им о готовности к самопожертвованию, — это ложь.

Приводя слова А.И. Солженицына из «Телёнка» «мои навыки каторжанские, лагерные», В.Я. Лакшин писал: «Эти навыки, объясняет его книга, суть: если чувствуешь опасность — опережать удар, никого не жалеть, легко лгать и выворачиваться, раскидывать “чернуху”» [248] Лакшин В.Я. Берега культуры. М., 1994. С. 358. . И далее В.Я. Лакшин делал заключение о том, что прошедший лагерную школу автор предстает со страниц своих воспоминаний не в образе безобидного «телка», а в виде «лагерного волка» [249] Там же. .

Среди поклонников А.И. Солженицына могут найтись те, кто скажет: «Пусть он не был великим писателем, пусть порою он был бестактным и даже жестоким, пусть ему приходилось маневрировать и идти на компромиссы, зато он не побоялся рассказать правду о том обществе, в котором жил».

Ну, что же, давайте посмотрим, что такое солженицынская правда.

Читатели «Архипелага», наверное, знают фотографию А.И. Солженицына в одежде зэка с номерами на шапке, куртке и брюках: сутулая фигура, голова, вобранная в плечи, угрюмое лицо. Известна и другое его фотографическое изображение в подобной же одежде с разведёнными в сторону руками: он в лагере во время обыска.

Когда я впервые увидел эти снимки, был поражён: неужели в особых лагерях не только фотографировали заключённых, но и выдавали им фотографии при освобождении?

Оказывается, снимки были сделаны позднее, уже в ссылке. А.И. Солженицын просто позировал перед объективом [250] Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 7. М., 1991. С. 42, 93. .

Играл и позировал он не только перед фотообъективом и телекамерами. Открываем его воспоминания и читаем: «Моя жизнь в Рязани идёт во всём… по-старому (в лагерной телогрейке иду с утра колоть дрова…)» [251] Там же. С. 32. . Можно было бы допустить, что Александр Исаевич привёз из Казахстана «лагерную телогрейку» и сохранил её как реликвию. Но присмотритесь к его фотографии 1954 г. Неужели этот интеллигентный мужчина в выглаженной рубашке, с галстуком и в шляпе летом 1956 г. через полстраны вёз изношенную «лагерную телогрейку» потому, что не желал её выбрасывать и собирался носить дальше?

Можно было бы допустить, что перед нами авторская фантазия, если бы не воспоминания Г.П. Вишневской. Описывая, как осенью 1969 г. А.И. Солженицын поселился у них на даче, она отмечает: «В шесть часов утра приехал Александр Исаевич, оставил свои вещи, а сам уехал в Москву поездом… Заходим в дом, и я хозяйским глазом вижу, что ничего не изменилось, никакого нового имущества нет. Лишь на кровати в спальне узел какой-то лежит… Что же за узел такой? Оказывается, это старый чёрный ватник, стёганый, как лагерный, до дыр заношенный. Им обернута тощая подушка в залатанной наволочке, причём видно, что заплаты поставлены мужской рукой, так же, как и на ватнике, такими же большими стежками… Всё это аккуратно связано веревочкой, и на ней висит алюминиевый мятый чайник. Вот это да. Будто бы человек из концентрационного лагеря только что явился и опять туда же собирается. У меня внутри точно ножом полоснуло» [252] Вишневская Г.П. Галина. Минск, 1997. С. 483–484. .

Неужели Александр Исаевич собирался ходить в «до дыр заношенном ватнике» в Жуковке, в элитном, закрытом для обычных людей посёлке, в котором жили правительственные чиновники и представители высшего слоя столичной интеллигенции?

А в том, что Александр Исаевич был способен на это, мы можем убедиться, читая его воспоминания. В декабре 1962 г. он, простой рязанский учитель, начинающий автор, по вызову ЦК на обкомовской машине едет в Москву на встречу руководителей партии и правительства с деятелями культуры: «Я, — пишет Александр Исаевич, — нарочно поехал в своём школьном костюме, купленном в “Рабочей одежде”. В чиненных-перечиненных ботинках с латками из красной кожи по чёрной, и сильно нестриженный… Таким зачуханным провинциалом я привезён был во мраморно-шёлковый Дворец Встреч… В раздевалке ливрейные молодцы приняли моё тёртое унылое длинное провинциальное пальто» [253] Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир. 1991. № 6. С. 41, 43. .

Видимо, «в чиненных-перечиненных ботинках с латками» он появлялся и в других местах, свидетельством чего может служить разговор Натальи Алексеевны с К.И. Чуковским 19 июля 1966 г. Передавая её слова о своём муже, Корней Иванович записал: «Говорю ему: тебе нужны ботинки. А он: ещё не прошло десяти лет, как я купил эти» [254] Чуковский К.И. Дневник. 1930–1969 гг. М., С. 387. .

Подобным же образом Александр Исаевич любил показаться и на рязанских улицах. «Когда Солженицын приезжал в Рязань из Давыдова, — вспоминала А.М. Гарасева, — у него был вид старого колхозника из глухой деревни: куртка-стеганка (видимо, обыкновенный ватник, который называли фуфайкой или телогрейкой. — А.О.), шапка с ушами, и весь он выглядел каким-то усталым и измученным» [255] Гарасева А.М. Я жила в самой бесчеловечной стране… Воспоминания анархистки. М., 1997. С. 280. .

В таком виде застал его бывший генерал П.Г. Григоренко, побывавший у него зимой 1968–1969 гг. в Давыдове: на плечах «фуфайка», на ногах «огромные зэковские бахилы» [256] Григоренко П.Г. Воспоминания //Звезда. 1990. № 12. С. 169. . Весьма скромным был и ужин: «по кусочку свиного сала, чёрный хлеб, луковица, перловая каша-концентрат», «флакон из-под духов, в нём на 1/3 спирт», завтрак: «картофель», «снова по кусочку сала, луковица, соль, растительное масло», «снова накапали в рюмки спирта» [257] Там же. С. 170. .

Образ неприхотливого, бедствующего писателя А.И. Солженицын начал внедрять в сознание окружающих, как только стал выходить в люди. Рассказывая о своём первом появлении в редакции «Нового мира», он пишет: “Расспрашивали о моей жизни, прошлой и настоящей, и все смущённо смолкли, когда я бодро ответил, что зарабатываю преподаванием шестьдесят рублей в месяц, и мне этого хватает» [258] Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир. 1991. № 6. С. 20. . В те годы за 60 руб. в месяц один человек прожить мог, но очень скромно. Чтобы это было понятнее, приведу следующий факт. Тогда в высших учебных заведениях студент получал стипендию только в том случае, если доход семьи составлял менее 100 руб. в месяц на человека.