А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

Какую же нужно иметь совесть, чтобы после всего этого говорить о «чистоте имени»?

В «Телёнке» рассказывается, как его помощница Е.Д. Воронянская не исполнила требование уничтожить имевшийся у неё экземпляр «Архипелага», как, оказавшись летом 1973 г. в КГБ, дала откровенные показания и как вскоре после этого, видимо, терзаемая раскаянием, покончила с собой. Как же реагировал на это Александр Исаевич? Вот свидетельство В.Е. Максимова: «Реакция нашего героя, большого человеколюбца, душеведа и христианина, на эту трагедию была библейски лапидарной: "Она обманула меня — она наказана'' » [234] Максимов В. История одной капитуляции // Правда. 1994. 28 декабря. .

Жестокость приведенных слов поразительна, особенно если учесть, что человек сам наказал себя смертью за проявленную слабость и наказал не в последнюю очередь потому, что не мог после этого спокойно глядеть в глаза своему кумиру. «Я, — отмечал по этому поводу В.Е. Максимов, — прожил жизнь, какую врагу не пожелаю, но нигде, даже на самом дне общества, ни от кого, даже от самого падшего, я в схожих ситуациях такого не слыхивал» [235] Там же. .

При чтении «Телёнка» нельзя не обратить внимание на противостояние автора с А.Т. Твардовским. Объясняя его, А.И. Солженицын пишет: «Советский редактор и русский прозаик, мы не могли дальше прилегать локтями, потому что круто и необратимо разбежались наши литературы» [236] Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир. 1991. № 6. С. 111. . И далее: «Расхождение наше было расхождением литературы русской и литературы советской, а вовсе не личное» [237] Там же. С. 93. .

Можно по-разному относиться к А.Т. Твардовскому и как к поэту, и как главному редактору «Нового мира», и как к человеку, но бесспорно одно: он не сделал А.И. Солженицыну ничего плохого и по-своему всячески старался ему помогать, причём порою рискуя не только своей карьерой, но и журналом.

Поэтому можно понять Александра Исаевича, когда он, несмотря на различия в их взглядах, называл А.Т. Твардовского своим «литературным отцом» [238] Кремлёвский самосуд. Секретные документы Политбюро о писателе А. Солженицыне. М., 1994. и подписал ему свою телеграмму по случаю 60-летия словами: «неизменно нежно любящий Вас, благодарный Вам Солженицын» [239] Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир. 1991. № 7. С. 133. .

Уже, казалось бы, одно это должно было удержать Александра Исаевича от тех оскорбительных выпадов, которые были допущены им в «Телёнке» в отношении своего «литературного отца». Не удержался. Вот только два примера.

Осенью 1965 г. А.Т. Твардовский посетил Париж, где ему был задан вопрос о творческих планах А.И. Солженицына, на который Александр Трифонович якобы ответил, что чрезвычайная скромность писателя и его монашеское поведение не позволяют ему говорить о его творческих планах, но он уверен, что из-под его пера ещё выйдет много прекрасных страниц. Как расценил этот явно дипломатичный ответ Александр Исаевич: «Я от солёной воды во рту не мог крикнуть о помощи — и он меня тем же багром помогал утолкнуть под воду» [240] Там же. № 6. С. 94. .

Мы знаем, что тогда, осенью 1965 г., никто багром его под воду не «уталкивал» и вся истерия по поводу возможного ареста была делом его собственных рук. Мы ведь помним, как именно в это время «уталкиваемый под воду» писатель, с минуты на минуту ожидавший ареста, спокойно ходил в ЦК и «нагло» требовал там не просто квартиру, а квартиру с московской пропиской.

Для чего же тогда ему понадобился этот багор? Неужели для того, чтобы продемонстрировать свою неизменную и нежную любовь к своему литературному отцу? Неужели для того, чтобы показать, насколько он ему благодарен?

Весной 1967 г. А.Т. Твардовский побывал в Италии и там на вопрос: действительно ли у А.И. Солженицына есть произведения, которые он опасается вынуть из стола, ответил: «В стол я к нему не лазил», но «вообще с ним всё в порядке», «он окончил 1-ю часть новой большой вещи», которую «хорошо приняли московские писатели» [241] Там же. С. 111. . Ответ тоже дипломатичный. Как же на него отреагировал А.И. Солженицын? Вот его слова: «Сам в эти месяцы душимый, — он помогал и меня душить» [242] Там же. .

Как же можно было испытывать благодарность и нежность к человеку, который помогал другим тебя душить? Значит, лгал, когда писал о неизменной нежности, значит, лгал, когда уверял в благодарности.

Александр Исаевич неоднократно подчеркивал, что ради идеи он готов идти на любые жертвы, даже на смерть. Так, в 1967 г. в своём «Письме к съезду» он заявил: «Никому не перегородить путей правды, и за движение её я готов принять и смерть » [243] Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом //Новый мир. 1991. № 6. С. 116. . Через шесть лет летом 1973 г. в «Письме вождям» А.И. Солженицын повторил ту же самую мысль: «Я, кажется, доказал многими своими шагами, что не дорожу материальными благами и готов пожертвовать жизнью. Для вас такой тип жизнеощущения необычен — но вот вы наблюдаете его» [244] Солженицын А.И. Письмо вождям Советского Союза // Публицистика. Т.1. Ярославль, 1995. С. 186. .

В 1974 г., вспоминания события, предшествовавшие появлению «Архипелага», А.И. Солженицын утверждал, что на тот случай, если бы встал вопрос: жизнь детей или издание «Архипелага», им и его женой было принято «сверхчеловеческое» решение — « наши дети не дороже памяти замученных миллионов , той Книги мы не остановим ни за что» [245] Солженицын А.И. На случай ареста // Публицистика. Т. 2. Ярославль, 1996. С. 70. .

Поразительная самоотверженность. Пожертвовать близким тебе человеком труднее, чем пожертвовать собой. Многие ли способны на это?

В 1983 г. Александр Исаевич дал интервью корреспонденту газеты «Таймс», которое закончил словами: «Пришло время ограничивать самих себя в потребностях, учиться жертвовать собою для спасения родины и всего общества» [246] Солженицын А.И. Интервью лондонской газете Таймс (интервью ведет Бернард Левин). Лондон, 16 мая 1983 г. // Публицистика. Т.З. Ярославль, 1997. С. 120. . Учиться? Но у кого? Конечно, у того, кто ради идеи, ради правды готов пожертвовать не только собою, но и своими детьми.

Но вот мы листаем воспоминания Александра Исаевича и читаем о том, как он проводил часть лета 1969 г. на берегу Пинеги вместе с одной из своих помощниц, ставшей позднее его женой, “Алей”, Натальей Дмитриевной Светловой. Здесь они обсуждали идею издания свободного от цензуры журнала. Полагая, что журнал следует издавать в СССР, а он как редактор «может быть здесь, а может быть и там», т. е. за границей, А.И. Солженицын пишет: «Аля считала, что надо на родине жить и умереть при любом обороте событий, а я, по-лагерному: нехай умирает, кто дурней » [247] Солженицын А.И. Бодался телёнком с дубом // Новый мир. 1991. № 8. С. 8. .