А. Фурсов - De Secreto / О Секрете

Обычный красочный завод T.N.T в Леверкузене, производящий 250 тонн химикатов в месяц, был перепрофилирован на взрывную продукцию в течение всего шести недель [375]. Уже через несколько месяцев после объявления войны все заводы «Bayer» были переведены на «военные рельсы» и начали производство мощной взрывчатки — тринитротолуола [35]. В мае 1915 г. « BASF» стал получать азотную кислоту, а из неё взаимодействием с содой стали производить синтетическую селитру [33]. Частная промышленность, в свою очередь, зависела от поставок. Как отмечает Стивен Боун: «Когда разразилась Первая мировая война, её участники в первую очередь постарались закрепить контроль над нитратами и преградить доступ к ним противнику». Захват 20 тыс. тонн нитратов, хранившийся в бельгийском порту Антверпена, не решил проблему для Германии, особенно с учётом того, что интенсивность сражений сильно возросла: за первые 35 минут сражения у Нев-Шапель было выпущено больше снарядов, чем за всю англо-бурскую войну. Все британские заводы производили меньше 20 тонн тротила в неделю, а немцы взорвали за эти полчаса около 2,5 тыс. тонн [2], то есть вся британская промышленность за неделю работы могла обеспечить боеприпасами лишь четыре с половиной часа ведения боя. Кроме всего прочего из-за потребностей войны цена на нитраты к 1917 г. подскочила в четыре раза [2].

«В период Первой мировой войны коалиция держав, возглавляемая Британской империей, смогла одержать победу благодаря блокаде старого типа: нефть и каучук имеют большое значение для войны, Германия же не имела внутренних источников снабжения этими натуральными продуктами, а от внешних источников снабжения её отрезали, установив морскую блокаду».

По свидетельству историка Барбары Такман, «Германия, не строившая расчётов на длительную компанию, имела в начале войны запас нитратов для производства пушечного пороха всего на шесть месяцев, и лишь открытый тогда способ получения азота из воздуха позволил ей продолжить войну » [44]. На первый план вышло обеспечение военной промышленности ресурсами. Из-за трудностей с получаемой из хлопка нитроклетчаткой Германия разработала процесс получения её из древесины, что легло в основу современного производства бездымных порохов [275]. Закончившийся глицерин немцы отчасти пытались производить, ферментируя пивные дрожжи с сахарозой, нитратами и фосфатами, что давало дополнительно 1 000 тонн глицерина в месяц [37], но и это не решало проблему. В связи с нехваткой глицерина для производства динамита было начато производство использовавшегося для алкидных смол этиленгликоля в промышленном масштабе [278].

Все эти сложности из-за блокады заставили немцев постоянно прибегать к различным ухищрениям, примером чему мог служить «фенольный заговор». Производство аспирина требовало фенола, но фенол применялся также в производстве взрывчатки, его доставка в США стала затруднительна из-за эмбарго Великобритании. Оказавшись на грани закрытия завода, « Bayer» пошёл на уловку, позднее известную как «Большой фенольный заговор». Фенол поставлялся известному изобретателю Томасу Эдисону, использовавшему его для производства грампластинок. После этого торговый агент « Bayer» Уго Швайцер (Hugo Schweitzer) использовал различных известных светских персон для сделок по закупке фенола у Эдисона и перепродаже его « Bayer» [5]. Для взаимодействия с подрядчиками Швайцер организовал «Chemical Exchange Association», которая заработала на его сделках около миллиона долларов, половина из которых досталась самому организатору. При этом Швайцер действовал совместно с финансовым советником в США д-ром Альбертом (Dr. Albert), связанным с немецкими спецслужбами. За время войны они совместно потратили 1,5 млн. долларов на пропаганду и шпионаж в пользу Германии. Кроме того, их усилиями тайно скупался бром как необходимый компонент химического оружия. Д-р Альберт в своём письме Швайцеру выражал надежду, что им удастся скупить весь производимый США бром [375].

Другим примером ухищрений стало появление у компании « Hoechst AG» первой коммерческой подводной лодки, поставлявшей в США сальварсан [139]. В конце концов на блокаду со стороны стран Антанты Германия ответила прекращением поставок анестезирующих средств, на которые у неё была монополия [12], после чего длительное время хирурги в США проводили, по их определению, «болгарские операции», то есть оперировали без анестезии, что отбросило американскую хирургию на полвека назад [375].

Всё-таки главным экспортным грузом подводных лодок по-прежнему оставались красители. Когда английский флот отрезал Германию от заокеанских рынков, председатель Американского объединения красильных фабрик заявил в Конгрессе: «Теперь американцам придётся ходить в белых костюмах!». Отставание в изготовлении красителей было столь очевидным, что когда правительство Англии заказало одной из фирм США изготовление 100 тыс. флагов для армии, то условием было использование красок исключительно немецкого производства. Из-за блокады американская компания применила отечественные, но качество было столь разительным, что подлог был моментально вскрыт [286]. Английские исследователи П. Гордон и П. Грегори отмечают: « Ситуация стала критической, когда выяснилось, что Англия не имеет достаточного количества красителей для крашения военной одежды, которые она была вынуждена закупать у Германии!». До последнего времени внимание британского правительства концентрировалось преимущественно на текстильной промышленности, и только теперь ситуация подтолкнула его к созданию крупных предприятий, которые англичане стали выстраивать по примеру передовых немецких концернов « Bayer» и « BASF». В числе правительственных мер, приведших к 40 %-ному росту производства красителей за 1913-14 гг., стало слияние нескольких мелких компаний под управление « British Dyestuffs Corporation», впоследствии ставшей основой для компании « Imperial Chemical Industries» [305].

Но немцы в части укрупнения промышленности продумывали уже следующий шаг. В это время из-за эмбарго будущий министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау пробил идею тотального учёта стратегических сырьевых материалов с переходом немецкой экономики к «долгой» войне и стратегическому планированию в масштабах страны. В министерстве был создан соответствующий отдел военных ресурсов с ним же во главе [5].

«На деле, самой крупной фигурой германской военной промышленности является д-р Вальтер Ратенау из “A.E.G. " — человек, которому в начале войны была поручена мобилизация германской военной промышленности. Так как он в качестве банкира, электрического короля, производителя станков, сталезаводчика и химического фабриканта уже находился в самом сердце всемогущего национального и международного осьминога, то эта задача не представила для него особых трудностей».