Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

Учитывая эти два различия в подходах, надо сознавать возможность и даже высокую степень вероятности того, что города в экономическом смысле и населенные пункты, имевшие официальный статус городов, не всегда совпадали. Поселение относительно больших размеров, с развитой торговлей и разделением труда, могло не иметь статуса города. В то же время другие населенные пункты могли относиться к городам, несмотря на свои малые размеры и сельский по существу характер. Эта ситуация хорошо знакома всем, кто изучал парламентскую историю Англии, когда мелкие «гнилые местечки» (rotten boroughs) продолжали посылать своих представителей в парламент, в то время как многие крупные города с развитым производством были лишены этого права. И это несоответствие появляется задолго до индустриализации. Если положить рядом две карты, отражающие расчетное состояние финансов Англии в 1334 году (когда фискальные записи дают достаточно полную картину) и благосостояние фискальных единиц, какими являлись боро, на тот же период, то поражают два момента {576} 576 R.E. Glasscock, 'England circa 1334', in H.C. Darby (ed.), A New Historical Geography of England before 1600 (Cambridge, 1976), pp. 136–85, at p. 139 (fig. 35) and 178 (fig. 40). . Во-первых, это отсутствие позитивной корреляции между благосостоянием какого-либо района и количеством в нем таких единиц, а во-вторых — большое число бедных городов. Так называемый Уэссекский регион (куда входили Девон, Сомерсет, Дорсет, Уилшир и Гэмпшир) имел огромное число боро, в то время как зажиточные графства Восточной Англии и Мидленда этим похвастать не могли. В самом деле, соотношение по этому параметру процветающих графств восточного побережья, от Норфолка до Кента, с юго-западным полуостровом (Сомерсет, Девон и Корнуолл) было один к пяти. Отсюда ясно, что количество населенных пунктов с правовым статусом города ни в коей мере не отражает уровня экономического развития.

Так же очевидно, что несовпадение понятия города в юридическом и экономическом смысле нельзя считать симметричным. Другими словами, куда больше мест, где поселения со статусом города не выполняли по сути городских функций, чем наоборот. Во многих случаях это объясняется тем, что процветающие общины, как правило, могли купить себе городские привилегии за деньги, а наделенные этими правами поселения, даже если их экономика еще не получила урбанистического развития, едва ли стали бы отказываться от своего статуса. Получается, что реальное несовпадение между юридической и экономической урбанизацией как раз и проистекало из большого количества мест с городским статусом, но сельскими по сути функциями.

В силу этой двойственности самого понятия города для того, чтобы понять значение урбанизации в процессе средневековой экспансии, приходится фактически опираться на две отдельных истории вместо одной. Первая — это рост центров с большой численностью населения, комплексной экономикой и развитой торговлей. Распространение городской свободы — вторая, отдельная тема, хотя и связанная с первой. Например, если говорить об урбанизации Восточной Европы, имея в виду только один правовой аспект, то правильно будет сказать, что она произошла в период между серединой XII и серединой XIV века и по немецкому образцу. Сохранившиеся с того времени городские хартии и законы представляют собой богатый источник информации о том переустройстве, которому подверглись поселения восточнее Эльбы по образу и подобию великих немецких городов типа Любека и Магдебурга. Кроме того, эти хартии и законы, в самых общих чертах, очень похожи на документы Франции или Англии или на испанские фуэрос, и следовательно, можно с полным основанием говорить о проникновении в Восточную Европу западноевропейских форм. Однако если рассматривать эту ситуацию с экономической точки зрения, то картина будет выглядеть совсем иначе. Города, то есть поселения с относительно большой численностью жителей и комплексной застройкой, существовали в Восточной Европе задолго до появления городских хартий вольности. Археологические исследования, особенно послевоенного периода, позволили установить средневековые торговые пути и процветающие торговые центры, которые существовали в Прибалтике и по берегам крупных рек уже в X веке. Практически нет сомнений, что предоставление статуса города лишь означало новую организацию уже существовавшего населенного пункта, а не основание или придание городского статуса новому поселению. В некоторых случаях, например, как с Щецином или Данцигом, город в экономическом смысле фактически существовал задолго до того, как получил законодательное оформление в качестве такового. С другой стороны, предоставление городу права самоуправления нельзя считать чисто формальным актом. Даже в тех случаях, когда поселения уже по сути жили городской жизнью, городской закон способствовал ее реструктуризации, усилению либо видоизменению отдельных ее аспектов. Надо также отметить, что во многих случаях предоставление статуса города действительно означало его основание и подразумевало трансформацию сельского поселения в городское либо появление совершенно нового населенного пункта на незаселенном месте. Основание самого Любека, матери городов Балтийского побережья (о нем пойдет речь ниже), показывает, насколько привлекательны были те привилегии, которые давала городская хартия, и как они порой стимулировали основание новых поселений.

Таким образом, ритм и модели урбанизации в юридическом, или конституционном смысле отличаются от экономического. Например, в Богемии или Моравии формы, институты и термины, употреблявшиеся в отношении самоуправляемых городов, были привнесены извне, причем за достаточно короткий период времени (начало XIII века) и по инициативе сверху, то есть князьями. Однако важные и относительно густонаселенные торговые центры уже существовали в этих регионах несколькими столетиями раньше. Прага, которая в X веке уже упоминается как «крупнейший торговый центр страны» {577} 577 G. Jacob (ed.), Arabische Berichte von Gesandten an germanische Fürstenhofe aus dem 9. und 10. Jahrhundert (Berlin and Leipzig, 1927), p. 12. , другие важные в экономическом отношении города — Брно и Оломоуц, получили правовое оформление в виде города далеко не первыми, зато многие пункты, не имея такого экономического значения, стали именоваться городами задолго до них {578} 578 Jifi Kejf, 'Die Anfange der Stadtverfassung und des Stadtrechts in den Bohmischen Landern', in Walter Schlesinger (ed.). Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters als Problem der europaischen Geschichte (Vortrage und Forschungen 18, Sigmaringen, 1975), pp. 439–70. . Таким образом, история развития городов в Богемии требует рассмотрения под разными углами зрения. Очень похожая ситуация наблюдалась в Ирландии, где города в экономическом смысле были основаны еще викингами либо стали появляться вокруг монастырей начиная с X–XI веков. Города же в юридическом смысле явились следствием англо-нормандского завоевания в конце XII века. Археологические раскопки 1970-х годов в Дублине показали, что он переживал бурный расцвет торговли и ремесленной жизни, то есть по сути являлся городом, еще задолго до появления англо-нормандцев. Что принесли с собой завоеватели и чего до них не существовало, так это законов и традиций письменной документации. Когда в конце XII века новые властители Ирландии, король Генрих II и его сын Иоанн, даровали Дублину городские хартии, то стали «основателями» города лишь в очень узком понимании {579} 579 Gearoid MacNiocaill, Na Buirgeisi (2 vols., Dublin, 1964) 1, pp. 78–81, and Elenchus fontium historiae urbanae 2/2, ed. Susan Reynolds et al., (Leiden, etc., 1988), pp. 162–5; Na Buirgeisi, pp. 75–7, Elenchus fontium, pp. 161–2. . Наиболее проработанным из названных документов является хартия, выданная Иоанном в 1192 году, и один взгляд на содержащиеся в нее положения обнаруживает ту смесь конституционных привилегий и экономических норм, которая вообще была характерна для городского законодательства в Европе Высокого Средневековья.