Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

Завоевывая новые земли и основывая там свои колонии, воины, торговцы, церковники и землепашцы франкской Европы несли с собой и свои религиозные культы. Похожим образом на волне экспансии шло распространение и английского языка (в научной литературе этот феномен иногда называют «сопутствующей экспансией»), наблюдавшееся на протяжении XVI–XX веков. Мало кто станет утверждать, что широкомасштабная экспансия английского языка имеет в своей основе какие-то его внутренние особенности. Причину скорее надо усматривать в развитии мореплавания, демографических процессах, происходивших в странах, куда английский язык был занесен и укоренился, в их географическом положении и проч. Точно так же к XI веку некоторые франкские, или латинские христиане уже имели развитую систему или форму социальной организации, которая и обусловила их способность к экспансии. Тогда получается, что распространение латинских епархий было не более чем следствием этой экспансии, а ее двигателем выступали мотивы технологического или социального порядка. С другой стороны, ритмы и направление, в котором развивалась экспансия Высокого Средневековья, требуют и религиозного обоснования, ибо ничем другим нельзя, к примеру, объяснить вступление западноевропейских армий в гористую Иудею.

Опыт кельтского мира дает еще одно основание серьезно усомниться в прямой взаимосвязи территориального роста западного общества с распространением латинских диоцезов. Особенно показателен пример Ирландии. Эта страна была в числе первых неримских государств, обращенных в христианство. Это произошло уже в V веке благодаря миссионерской деятельности св. Патрика, и вскоре Ирландия сама стала центром миссионерства, а странствующие ирландские монахи практически обратили в христианскую веру все германские народы Западной Европы. Богатая ирландская монашеская традиция процветала на протяжении многих веков. И казалось бы, не может быть сомнений, что Ирландия в полном смысле являлась составной частью латинского христианского мира. Однако, хотя христианство в Ирландии и имело давние корни, история этой страны XII–XIII века оказалась во многом повторена областями Северной и Восточной Европы, в это время еще только принимавших христианскую веру {19} 19 Об истории Ирландии XII–XIII веков см.: Robin Frame, Colonial Ireland 1169–1369 (Dublin, 1981); idem. The Political Development of the British Isles 1100–1400 (Oxford, 1990); Л J. Otway-Ruthven, A History of Medieval Ireland (2nd ed., London, 1980); R. Bartlett, 'Colonial Aristocracies of the Fligh Middle Ages', in Robert Bartlett and Angus MacKay (eds.). Medieval Frontier Societies (Oxford, 1989), pp. 23–47. . Вторжение рыцарской конницы, массовая миграция крестьян, образование самоуправляемых городов, распространение письменной культуры и чеканки денег — всем этим аспектам ирландской истории можно найти параллели в других регионах, испытывавших на себе волну экспансии в эпоху Высокого Средневековья. Всякое колониальное поселение в Манстере неизбежно обнаруживало большое сходство с Бранденбургом. Ирландия и, в большей или меньшей степени, другие кельтские страны испытали на себе процессы завоевания, колонизации, культурной и общественной трансформации, аналогичные тем, что происходили в Восточной Европе или Испании, при том что они уже давно являлись составной частью католического мира. Несмотря на свою принадлежность к латинской Европе, эти страны Британских островов тоже стали жертвами, а не носителями католической экспансии. И вместо того, чтобы идти по пути исключения кельтских стран из процесса христианской экспансии и довольствоваться ярлыком «экспансия латинского христианства», лучше попытаться дать этому процессу новое определение исходя из того, что он не обошел и их.

Еще один аспект ирландской самобытности проявился в том, как Ирландию XII века воспринимали иноземцы. Хотя ирландцы издавна исповедовали христианство и в этом смысле являлись таким же оплотом веры, как и франкская Европа, различия в культуре и общественном устройстве были достаточно сильны. Отсутствие организованной по территориальному принципу церкви, равно как и унитарной королевской власти, ярко выраженная и четкая система родства, а также нефеодальная по сути, малоэффективная экономика казались католическому духовенству и франкским аристократам чем-то диковинным. В начале XII века, характеризуя ирландцев, св. Бернар {20} 20 Vita sancti Malachiae 8.16, in J. Leclerq and H.M. Rochais (eds.). Opera 3 (Rome, 1963), pp. 295–378, at p. 325. писал об их «варварстве» и иных «звериных повадках», критиковал брачные обычаи и неспособность воспринять надлежащую практику взаимодействия с церковью, например, уплачивать десятину, и в завершение заклеймил их «христианами только на словах, но язычниками по сути». Местное духовенство отличалось не меньшим прямодушием и в тот период одной из главных своих задач считало приведение ирландской церкви в большее соответствие с образцами, которые черпались из франкского мира. Четкая иерархия по территориальному принципу укоренялась в кельтском мире на протяжении всего XII века. Разумеется, в Ирландии и прежде существовали свои епископы, но не было ни границ диоцезов, ни четкой или единой системы распределения властных полномочий в церковной среде. Утверждение в Ирландии церковной модели франкского типа имеет определенное сходство с процессами, протекавшими в более ранний период в Испании или Англии (там тоже происходило укоренение территориального принципа церковной организации со структурными единицами в виде архиепископств). Однако в общем и целом Ирландия стоит особняком. Лидеры церковного реформаторского движения в Ирландии XII века стремились интегрировать свою страну в более широкий мир, чьи правила почитали для себя за образец.

«Варварские законы были отменены, и вместо них введен римский закон; повсюду были восприняты обычаи Церкви, а противоречащие им отринуты… Все настолько изменилось к лучшему, что сегодня мы можем отнести к этому народу слово, которое Господь несет нам устами своего пророка: «И скажу не Моему народу: “ты Мой народ”, а он скажет: “Ты мой Бог!”» {21} 21 ibid. 8.17, ed. Leclerq and Rochais, p. 326; цит. из Библии: Осия 2:23. .

Выходит, что местные реформаторы были убеждены в неспособности ирландцев стать Божьим народом до тех пор, пока они не воспримут «римского закона». Еще более четко эту грань обозначали чужестранные оппоненты. Английские отцы церкви поносили ирландские нравы. Не менее критично оказались настроены и те иноземные воины и духовенство, которые в 70–80-х годах XII века обзаводились в Ирландии земельной собственностью. Эти сторонние наблюдатели и захватчики проявили замечательное искусство умолчания. По сути англо-нормандские походы на Ирландию в XII веке, выражаясь словами одного источника того времени, были движимы жаждой «земли либо денег {22} 22 Song of Dermot and the Earl, lines 431–5, ed. and tr. Goddard H. Orpen (Oxford, 1892), p. 34. , лошадей, доспехов или боевых коней, золота или серебра…», но проанглийские авторы, в попытке дать иное обоснование, преуспели в некоей «демонстрации религиозного чувства» {23} 23 Walter Bower, Scotichronicon 12.27, ed. D.E.R. Watt, 6 (Aberdeen, 1991), p. 388 (Remonstrance of 1317–18). и рисуют ирландцев, выражаясь словами св. Бернара, «христианами только на словах, а по сути — язычниками» {24} 24 Bernard, Vita sancti Malachiae 8.16, ed. Leclerq and Rochais, p. 325. . Они и были «язычники по сути», несмотря на провозглашение символа веры и христианские обряды, поскольку все устройство ирландского общества сильно отличалось от континентальной западноевропейской модели. К XII веку экономика и социальный уклад ирландцев казались англичанам, французам и итальянцам чем-то чуждым, а это означало, что отношение к ним было такое же, как к неверным, хотя формально ирландцы и были христиане. Точно так же, как в «Песне о Роланде» христианские рыцари, узрев в своих противниках доблестных воинов ислама, сожалеют о том, что они исповедуют не ту религию — «Будь они христиане, какими рыцарями они могли бы быть!» {25} 25 Цит. по кн.: Chanson de Roland, laisse 72, line 899, ed. F. Whitehead (Oxford, 1942), p. 27. — так и в Ирландии воины-франки без труда распознавали чуждые традиции под оболочкой единоверцев. Если иметь в виду раннюю историю ирландского миссионерства, то особенно метким надо признать то выражение, которым чаще всего определяют мотивы англо-нормандского вторжения в Ирландию: его задачей было «расширение границ Церкви». Иметь иные социальные модели означало не являться частью Церкви.