Вячеслав Федоров - Оружие Победы

Но все это было уже в прошлом. На рабочих столах конструкторов рождались очертания самолета недалекого будущего. Каким он будет? Конечно, реактивным, скоростным, высотным…

В середине января 1942 года все центральные газеты, а их выходило во время войны немного, сообщили, что в авиационной катастрофе погиб конструктор самолетов Владимир Михайлович Петляков. В черной траурной рамке был помещен портрет человека, которого вряд ли кто знал в лицо.

Имя авиаконструктора Владимира Михайловича Петлякова сегодня подзабыто. Разве что упоминание о легендарном фронтовом пикирующем бомбардировщике Пе-2 возвращает его из прошлого. До войны Петляков работал вместе с А. Н. Туполевым. В самые первые дни войны он сформировал свое конструкторское бюро, которое занималось строительством и модификацией «пешек».

Петляков сполна хлебнул сталинских «шараг», где его заставляли заниматься тем же, что он делал на свободе. Он прошел через унижения, но остался верен авиации.

12 января 1942 года Владимира Михайловича Петлякова не стало. Он погиб в авиакатастрофе. Самолет, на котором он летел в Москву, загорелся и упал неподалеку от Сергача. Свидетелями катастрофы стали жители деревни Мамешево. Они в подробностях помнят тот день. Но долгие годы о катастрофе у них никто не спрашивал.

Гибель Петлякова породила множество слухов и домыслов. Что же скрывали документы расследования катастрофы, которые с самого начала были помечены грифом «Секретно»? Что же произошло тем январским днем в небе над безбрежьем заснеженных полей? Была катастрофа лишь несчастным случаем или…

В некрологе, опубликованном центральными газетами, сообщалось, что авиаконструктор имел государственные награды — два ордена Ленина, орден Красной Звезды и Сталинскую премию. О катастрофе никаких подробностей. Некролог был сух и официален.

Авиаконструктор Владимир Михайлович Петляков.

Петляков был из тех людей, чье имя скрывала тень известного всему миру авиаконструктора Андрея Николаевича Туполева. Он был птенец его гнезда. Из тени авторитета выходить сложно, хотя к концу 40-х годов Владимир Михайлович вполне мог бы возглавить и свое КБ. У него были идеи, требовавшие самостоятельных разработок.

К тому времени Петляков был ведущим и главным конструктором многих туполевских самолетов, одиннадцать лет он возглавлял бригаду, проектировавшую крылья. Но все самолеты, которые выходили из КБ Туполева, именовались АНТ — так было заведено.

Гигантское конструкторское бюро патриарха авиации казалось незыблемым, но только не для специалистов с Лубянки. Для них авторитетов не существовало. Подошла очередь признать врагом народа Туполева, и загремел он со всеми своими замами в специальную «шарагу», где им предписывалось… проектировать самолеты.

Упрятан был в ту же «шарагу» и Петляков, за ним Сухой — еще один единомышленник Туполева.

Для начала Петлякову на допросах выбили зубы. От него добивались признаний в шпионаже. Владимир Михайлович не оставил воспоминаний, поэтому мы никогда не узнаем, чего ему стоили годы, проведенные в «спецтехотделе».

Туполев успел сказать: «…Мы любили Родину не меньше, а больше тех, кто собрал нас, поэтому мы, стиснув зубы, должны были сделать первоклассные самолеты».

Репрессии разделили туполевское КБ на три самостоятельные проектирующие группы, которые впоследствии получили статус самостоятельных КБ и свою производственную базу. Имена Андрея Николаевича Туполева и Павла Осиповича Сухого до сих пор остались в марках самолетов. Имя же Петлякова принадлежит только истории авиации.

В «шараге» Петляков проектировал высотный истребитель с герметичной кабиной, который получил кодовое обозначение «100». Это, видимо, в память о «СпецТехОтделе». Самолет получился необычный даже по виду.

Война в Испании показала, что истребители, на которые делалась ставка, не главные в небе. Нужны были бомбардировщики с хорошими летными качествами. Постановлением правительства Петлякову предлагалось сделать из «сотки» пикирующий бомбардировщик. На все про все отводилось два месяца.

Петляков стал главным конструктором на авиационном заводе в Казани. Он был высочайше помилован, но не прощен. Казань стала местом прибежища И. Курчатова, А. Туполева, С. Королева и многих ученых, попавших в жернова репрессий. Город для них был местом ссылки, где им были созданы все условия, чтобы они занимались наукой. Из арестованного, лишенного всех прав человека выжимали все, на что он был способен.

В Казани война и застала Петлякова. Сюда из-под Москвы в срочном порядке был эвакуирован авиационный завод № 22. Его разместили на производственных площадях местного авиазавода № 124. С первых же дней ситуация возникла не из простых. Заводом управляли два директора, техническую политику диктовали два главных инженера. Дело доходило до драки, когда делили производственные помещения. О ситуации на заводе или заводах непрерывно доносили «стукачи», которых в большом количестве внедрили в рабочую и инженерную среду.

Московский завод переехал в Казань, имея на конвейере новые пикирующие бомбардировщики Пе-2, а казанский завод продолжал выпускать тоже петляковский тяжелый бомбардировщик ТБ-7 и транспортный самолет Ли-2.

В первые же дни войны ушли добровольцами и по призыву многоопытные специалисты. Их заменили выпускниками фабрично-заводских училищ и вернувшимися к станкам стариками.

Пе-2 в полете.

К осени на завод пригнали в качестве рабочей силы узбеков, которые впервые увидели такое количество железа.

Директор соседнего моторостроительного завода № 16 Герой Социалистического Труда М. Лукин произнес тогда фразу, которая стала непечатным девизом самолетостроителей: «По трупам пойду, а план товарища Сталина выполню!»

И шли по трупам. Из донесений «стукачей» можно было составить картину массового вредительства. Самолеты доходили до окончательной приемки с таким количеством дефектов, что казалось, будто на заводе действует огромный отряд диверсантов. Лишь секретные акты расследований катастроф содержат имена безвестных летчиков, которые бились на «пешках». Говорят, когда погибшему Петлякову был установлен памятник на Арском кладбище в Казани, имели место случаи расстрела его из табельного оружия подгулявшими и доведенными до отчаяния летчиками. Они, не скрывая, говорили, что путь от заводского аэродрома до фронта выслан разбившимися самолетами.