Николай Храмцовский - Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода

Феодосий и прочие посланные, возвратившись в Нижний Новгород, объявили желание князя. Нижегородцы были довольны таким назначением и отправились к Минину в дом просить его, чтобы он принял на себя звание «выборнаго человека». Минин так же, как и князь Пожарский, сначала отказался от принятия должности, «для укрепления», говорит летописец, но нижегородцы просили его с «прилежанием», и он согласился и тут же написал приговор, по которому нижегородцы обязывались не только быть покорными и послушными начальникам и давать деньги ратникам, но в случае, если потребует надобность, то отдать все имение, продать или заложить жен и детей на содержание войска. Нижегородцы приложили руки к этому приговору; Минин, боясь, чтоб они, пораздумав о великости обязательства, «тово приговору назад у него не взяли», отослал его к Пожарскому [163] См. Летопись о мятежах. .

Многие из писавших про это событие полагают, что Пожарский и Минин виделись прежде того и условились между собой о будущих своих действиях. Это подтверждает и летопись о мятежах: «…а с Кузьмою Мининым бысть у них (т. е. у князя Пожарского) по слову» и далее: «он же (князь Пожарский) им рече: есть у вас Козма Минин, той бывал человек служилой, тому то дело за обычай» [164] См. Летопись о мятежах. .

Минин, если допустить его свидание с Пожарским прежде избрания князя в вожди, является не только человеком ума необыкновенного, но и глубоким политиком, одним словом, человеком государственным, который, подкрепляясь верой в Бога, действовал по глубоко обдуманным соображениям.

Так или иначе, а бесспорно, что Пожарский и Минин, прежде чем приступили к начатию своего великого подвига, обдумали все его следствия, предусмотрели и обсудили все могущие встретиться затруднения, и приняли свои меры и против перемены мыслей нижегородцев, и против алчности главных вождей московских, которые уже явно склонялись на сторону Лжедимитрия.

Скоро явились у нижегородцев помощники. Жители Смоленска после взятия его Сигизмундом, не желая подчиняться власти поляков, которых ненавидели, ушли в Калугу; туда же явились дорогобужане и вязмичи, отсюда они пошли под Москву и у стоявших там воевод просили себе убежища. Начальники отослали дорогобужан и вязмичей в Ярополч, но Заруцкий написал к своим казакам, чтоб они прогнали несчастных пришельцев из убежища их.

Смоляне были счастливее: их послали в Арзамас и не тревожили. Теперь они прислали в Нижний Новгород своих выборных — просить, чтоб нижегородцы приняли их в составлявшееся ополчение. Нижегородцы отослали их к избранному вождю своему, который все еще жил в Пурехе, и вместе с ними отправили еще посольство к князю с убедительной просьбой о скорейшем приезде в Нижний. Пожарский, отпустив посольство, велел смолянам идти в Нижний, куда вслед за ними отправился и сам [165] См. Летопись о мятежах. .

Изгнанные вязмичи и дорогобужане, шедшие в Нижний Новгород, встретили князя на дороге и присоединились к нему. В сопутствии их-то вступил он в стены кремля нижегородского. Нижегородцы встретили его «и прията его с великою честию» [166] См. Летопись о мятежах и в Нижегородском летописце. В последнем сказано, что Пожарский вступил в Нижний в 7120 году, т. е. не ранее сентября 1611 года. Господин Мельников полагает, что это случилось в ноябре или декабре; но из одной грамоты, помещенной в «Собрании государственных грамот и договоров» (II—217) видно, что Пожарский был уже в Нижнем в августе 1611 года. .

Духовенство, светские власти и посадские, все спешили навстречу к своему избраннику — избраннику Божию. В тот же день явились и смоляне. Всем ратникам было выдано вперед жалованье из казны нижегородской.

Пожарский и Минин стали приготовляться к походу; слухи о нижегородском ополчении разнеслись всюду; из всех городов спешили русские стать под знамена Пожарского. Сначала явились коломенцы, потом рязанцы и украинские казаки — Пожарский всех принимал ласково, всем выдавал вперед жалованье, что еще более привлекало охотников биться с врагами.

Явились на службу князья Дмитрий Манстрюкович Черкасский, Дмитрий Петрович Лопата-Пожарский, правнучатный брат Дмитрия Михайловича, князья Хованский (зять Пожарского), Прозоровский, Гагарин, Михайла Дмитриев, Левашев, Плещеев, множество детей боярских, семнадцать казацких атаманов и старшин.

Казна нижегородская истощилась, пороху и свинцу также было мало, и потому Пожарский, Биркин и дьяк Василий Юдин писали грамоты во все города понизовые и украинские, на Вологду и Вычегду, прося у жителей денег, людей и выборных для земского дела [167] См. «Акты Археографической экспедиции», т. II— 202. Ратным людям, пошедшим с князем Пожарским и Мининым на очищение Московского государства, было выдано в Нижнем денег 5206 рублей, и в этой сумме было более 4/5 строгановских денег. См. «Временник отделения императорского московского общества истории и древностей российских», книга XVIII. .

Все города с готовностью спешили помочь нижегородцам или общему делу; только Казань оставалась глухой к воззваниям Нижнего. Шульгин составил новый план измены: он хотел сам властвовать в Казани под протекцией Владислава [168] См. Летопись о мятежах. .

Пожарский и другие правители Нижнего Новгорода решились отправить в Казань посланца для убеждения Шульгина; посланцем выбрали Биркина. Минин, давно понявший этого человека, не советовал посылать его в мятежный город, но совет Минина не уважили; Биркин был отправлен, и для предупреждения его измены послали с ним протопопа Савву и других духовных лиц. Но эта мера не помогла: Биркин тотчас же по приезде в Казань пристал к Шульгину; Савва и прочие возвратились без успеха.

Пожарский все еще надеялся, что казанцы образумятся, и ждал от них помощи до февраля 1612 года, потом выступил из Нижнего Новгорода к Ярославлю, где должны были собраться ополчения разных мест. Впрочем, Пожарский медлил не за одними казанцами: и из других городов, при всем ревностном желании служить отечеству, ратники не могли скоро собраться [169] Летопись о мятежах говорит, что казанцы явились, когда уже Пожарский был в Ярославле; но из «Актов Археографической экспедиции» видно, что они застали его еще в Нижнем (см. т. II, стр. 201). Но как бы то ни было, казанцы были плохие помощники нижегородцам: напитанные духом Шульгина, они принесли в соединенный стан свары и смуты и ушли из Ярославля обратно домой, производя по дороге страшные беспорядки, или как говорит летопись — «лише многую пакость земли соделаша!» Из числа казанцев остались в Ярославле только двадцать мурз и князей, дворян тридцать, головы: казацкий Лукьян Мясной и стрелецкий Постник Неелов, с первым было несколько казаков, с последним сто стрельцов. Мясной и Неелов впоследствии много потерпели от Шульгина. См. Летопись о мятежах. .