Николай Коняев - Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

Назначить инициатора этого преследования комиссаром, ответственным за содержание в Тобольске под арестом царской семьи, конечно же, можно было только в приливе вдохновения.

Сам Василий Семенович сначала категорически отказался от предложения Керенского. Как он утверждал сам, ему не хотелось расставаться с любимым, только что начатым делом по культурно-просветительной части в Петроградском гарнизоне.

«Лекции, собеседования в Финляндском полку по естественной истории, доклады в Литовском и других производили оздоровляющее действие на солдат. Мне же эта работа доставляла истинное наслаждение и убеждала меня в том, что только такой работой можно поднимать развитие солдат. Повторяю, тяжело было отрываться от такой работы и менять ее на комиссарство в Тобольске»…

Сомнения Панкратова развеяла «бабушка русской революции» Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская.

— Поезжай, коли Александр Федорович просит! — сказала она. — Кому же еще ехать? Это, Василий Семенович, твоя обязанность перед всей страной, перед Учредительным собранием.

— Еду, Екатерина Константиновна, как в темный лес: ни отряд, ни офицеры — никто меня не знает, и я их — тоже.

— У тебя своя голова на плечах, свой разум! — сказала «бабушка». — Поезжай, и больше ничего.

Когда после Московского совещания Панкратьев явился к Керенскому, чтобы получить все необходимые бумаги и инструкции, тот ошарашил его вопросом:

— Вы еще не уехали?!

— Как же мне ехать, когда ни бумаг, ни инструкций мне не выдали? — возразил Панкратов.

— Не дали? — удивился Керенский. — Их вам выдадут. Уезжайте немедленно. Я сделаю сейчас распоряжение. Зайдите к секретарю сейчас же. Обо всем остальном получите сведения от Макарова и поезжайте, пожалуйста, скорей поезжайте!

Прошло еще несколько дней хлопот, и наконец Панкратову был вручено удостоверение комиссара и инструкция.

« Временное Правительство. Г. Петроград.

21 августа 1917 г.

Инструкция комиссару по охране бывшего царя Николая Александровича Романова, его супруги и его семейства, находящихся в г. Тобольске, Василию Семеновичу Панкратову.

1. Комиссар по охране бывшего царя и прочих членов его семьи является полномочным представителем Временного Правительства во всем том, что относится к его компетенции.

2. Комиссар имеет право устанавливать порядок охраны бывшего царя и его семейства, поскольку это допускается инструкцией, данной по сему предмету Временным Правительством.

3. Комиссар имеет право делать указания лицам, которым вверена охрана бывшего царя и его семейства, по поводу порядка охраны, ставить им на вид отступления от установленного порядка и, в случае серьезного нарушения ими правил охранения, устранять их от исполнения обязанностей по охране, донося о том немедленно Временному Правительству в лице министра председателя.

4. В случае нарушения чинами воинского караула своих обязанностей, комиссар извещает об этом коменданта помещений, занятых бывшей царской семьей, на предмет принятия мер к недопущению в дальнейшем нарушений правил караульной службы. Вели комиссар получит сообщение по поводу нарушения чинами воинской гарнизонной службы по караулу гор. Тобольска, он сообщает об этом соответствующему начальству чинов караула на тот же предмет.

5. Комиссар имеет право поверки караулов как помещений, занятых царем и его семейством, так и в г. Тобольске. Обо всех серьезных нарушениях караульной службы, в случае их повторения, он немедленно доносит Временному Правительству в лице министра председателя и сообщает командующему войсками Омского военного округа.

6. Комиссару принадлежит право удалять из помещений, занятых бывшей царской семьей, лиц свиты и прислуги, находящихся в настоящее время в этих помещениях.

7. Право просмотра переписки, адресованной членам бывшей царской семьи, а также и отправляемой ими, принадлежит исключительно комиссару. Задержанная переписка направляется им министру-председателю.

8. Комиссар по соглашению с местными властями устанавливает порядок надзора и регистрацию лиц, прибывающих в гор. Тобольск и отъезжающих.

9. Комиссар два раза в неделю телеграммами посылает министру председателю срочные донесения, а также извещает о всех экстренных обстоятельствах.

10. Всем гражданским и воинским властям надлежит оказывать комиссару всяческое содействие, а комиссару в экстренных случаях предлагается принимать все меры, кои он найдет нужными.

11. Один экземпляр этой инструкции находится у министра председателя, а другой выдается под расписку комиссару.

Министр председатель (подпись Керенского)» .

С этой инструкцией и отправился Василий Семенович в дальнюю дорогу.

Считается, что первые полтора месяца тобольского заключения были лучшими для царской семьи в ее заключении, хотя слово «лучшие» залетело в этот текст из двадцатых годов, когда, зная о екатеринбургской трагедии, с нею и сравнивали тобольские месяцы.

Но если день за днем проследить скорбный путь, перехватывает дыхание от тех неисчислимых страданий, которые пришлось перенести государю и всей семье и в самом Тобольске, и на пути к нему.

Скорбен был этот путь.

Николая II отправили в ссылку не потому, что он совершил какое-то государственное преступление, а потому что был помазанником Божиим, и это в глазах Временного правительства или масонской ложи, в которой состояли члены его, и было самым тягчайшим преступлением. И не только сам император оказывался виновным тут, но и его жена, но и его дети. Все они должны были отвечать неведомо перед кем.

И угнетали не только тяготы дороги, не только строгий и унизительный присмотр, угнетала неизвестность.

Легко вообразить, что чувствовал государь, когда, забывая, что это не они едут, а из везут, дети невзначай обращались к нему с вопросами, касающимся дальнейшей дороги… Что он мог ответить, если сам не знал, что будет с ними дальше?

Трудно тут не затосковать, не захандрить, но у Николая II рядом была семья, на него смотрели дети, которых ему надо было вести за собою по еще неведомому, но такому немыслимо трудному пути, и он не позволял себе расслабиться.

Даже в дневнике ощущается эта удивительная собранность.

«Плавание по реке Туре… — записывает он. — У Алике, Алексея и у меня по одной каюте без удобств, все дочери вместе в пятиместной, свита рядом в коридоре; дальше к носу хорошая столовая и маленькая каюта с пианино. II класс под нами, а все стрелки 1-го полка, бывшие с нами в поезде, сзади внизу. Целый день ходили наверху, наслаждаясь воздухом. Погода была серая, но тихая и теплая. Впереди идет пароход министерства путей сообщения, а сзади другой пароход со стрелками 2-го и 4-го стрелковых полков и с остальным багажом. Останавливались два раза для нагрузки дровами. К ночи стало холодно»…