Николай Коняев - Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

В этом городе правил император, убивший своего родного сына и подчинивший себе Русскую Православную церковь. И никого не было вокруг, кто мог бы возвысить свой голос в защиту Святой Руси…

Мощи святого благоверного князя привезли к назначенной императором дате в город этого императора…

Через полгода императора не стало…

28 января 1725 года, написав два слова: «Отдайте все…», — Петр I выронил перо и в шесть часов утра скончался, так и не назначив наследника своей империи.

Под грохот барабанов взошла тогда на русский престол ливонская крестьянка, служанка мариенбургского пастора Марта Скавронская. При штурме города ее захватили солдаты, у солдат — выкупил фельдмаршал Шереметев и перепродал потом Меншикову. Уже от Меншикова она попала к Петру I и стала его супругой.

Воистину — и небываемое бывает! — теперь она сделалась императрицей, властительницей страны, солдаты которой насиловали ее в захваченном Мариенбурге.

Но она правила совсем недолго…

В последние годы правления Петра I строительные работы в Шлиссельбурге осуществлялись под присмотром главного столичного архитектора Доменико Трезини.

В 1723 году он попросил директора от строений городовых дел Ульяна Акимовича Синявина «наипаче первее исправить шлютенбургскую модель».

В обсуждении «модели» участвовал сам Петр I, который и «изволил указать несколько штук приделать». Однако воплотить указания императора в масштабе реальной жизни оказалось сложнее.

28 мая 1724 года Петр I, «в присутствие свое в Шлютельбурхе, пришел в «немалый гнев» от обнаружившейся ветхости «Шлютельбургской фортеции» и приказал коменданту «именным его императорского величества изустным указом прислать к своему величеству о шлютельбурхских гарнизонных ветхостях и прочих нуждах мемориал».

Однако и теперь работы в Шлиссельбургской крепости — не хватало рабочих рук! — шли медленно. Недостатки можно списать на нерасторопность и нерадивость ближайших помощников Петра I, но очевидно и то, что новая, придуманная Петром I профессия крепости оказалась не нужна русской истории, поскольку сам император повесил на шею стране другой замок, и город-ключ уже ничего не отпирал и ничего не закрывал.

Петр I помещал в Шлиссельбург то свою сестру, то детский ботик, то опоздавшие к намеченному торжеству мощи святого князя Александра Невского — другой пользы от города-ключа не было.

Прошло еще несколько лет, прежде чем этот «ключ» решили употребить исключительно в тюремных целях.

Но случилось это уже после кончины Петра I.

Было темно, когда император очнулся от беспамятства.

В зальце с низким потолком, где лежал он, горели свечи. Какие-то люди толпились у дверей. Боль стихла, но по всему телу расползалась невесомая, предсмертная пустота…

Вглядываясь в лица приближенных, Петр I нахмурился. Тут терся и светлейший Алексашка Меншиков, которому запрещено было являться ко двору. Но не оставалось уже времени для гнева.

С трудом разжав ссохшиеся губы, потребовал перо и бумагу.

«Отдайте все…» — начертал на листе.

И все… Кончилось время. Перо выпало из мертвых пальцев, и фиолетовые чернила пятнами смерти расползлись по белой рубахе.

Александр Данилович Меншиков перекрестился и, расправив плечи, вышел. Скорбела душа о херц каптейне, но гулко и нетерпеливо билось в груди сердце. Снова, как в прежние времена, отгоняя скорби, торопила его история. Все решали сейчас мгновения.

У дверей залы, где собрались господа сенаторы, Меншиков остановился. Судя по голосам, верх брала партия сторонников юного царевича Петра Алексеевича. Александр Данилович нахмурился и поманил пальцем генерала Бутурлина.

— Нешто конец? — подбегая, спросил тот.

— Пора начинать! — уронил Меншиков. — Государь император преставился.

И вошел в залу.

Смолкли при его появлении голоса. Уже который день ожидали этого мгновения сановники, но все равно, когда совершилось неотвратимое, известие потрясло их.

Что будет теперь с каждым из сидящих здесь? Кто займет опустевший трон? Куда поведет разоренную войной и реформами державу? Как теперь жить-то оповадиться?

Сумрачными стали лица сенаторов, словно упала на них тень царевича Алексея, замученного в Трубецком раскате Петропавловской крепости шесть лет назад…

Опустил голову тайный советник Петр Андреевич Толстой. Это он выманил Алексея и привез на расправу отцу.

Мрачен стал и генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин, поставивший тогда свою подпись под смертным приговором…

Щерился неприятной усмешкой, словно пытался что-то откусить и не мог, составитель Духовного регламента псковский архиепископ Феофан Прокопович. В случае избрания на царство сынка царевича Алексея его тоже ожидала печальная участь. В своих проповедях иезуит-архиепископ разъяснял и доказывал, что император волен был поступить с царевичем по собственному усмотрению.

На Феофане и задержался сейчас взгляд светлейшего князя.

— Что скажешь, владыка? — спросил он. — Чего Синод мыслит?

Феофан сцепил пальцы на своем увенчанном змеиными головами посохе.

— Покойный, вечнодостойныя памяти Петр Алексеевич… — сказал он, — не оставил завещания, в котором выражена его воля. Это прискорбно. Но он ясно указал свою монаршую волю. Торжественно короновав супругу, он ясно и недвусмысленно указал, кому надлежит унаследовать трон. Он говорил об этом и мне, своему верному слуге.

Перебивая его, возмущенно зашумели сторонники юного Петра Алексеевича. Послышались голоса о первородстве одиннадцатилетнего великого князя — прямого внука императора.

А. Д. Меншиков

Меншиков не останавливал ораторов. Краем глаза он наблюдал, как входят в залу подвыпившие офицеры гвардии и безбоязненно рассаживаются между сенаторами.

— В проруби этого супротивника матушки-императрицы надобно утопить! — наклонившись к своему товарищу, проговорил один.

— Нужда есть в прорубь волочить… — учтиво икнув, ответил товарищ. — Можно и на месте голову разрубить, чтобы поумнела маленько.

И хотя негромко переговаривались офицеры, но диалог этот услышали все. И никто не решился прикрикнуть на офицеров.

— Добро было бы все-таки возвести на престол Петра Алексеевича… — задумчиво сказал князь Дмитрий Михайлович Голицын. — А за малолетством оного поручить правление императрице Екатерине вместе с Сенатом. Тогда бы и опасности междоусобной войны избежали…