В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

Такая нетерпимость митрополита к латинству уже вперед показывала, что папскому послу не удастся ничего добиться. Великий князь послал боярина взять у него крест и спрятать в сани. Сначала легат не хотел было уступить; особенно противился Иван Фрязин, которому хотелось, чтобы папский посол был принят в Москве с такою же честью, как принимали его, Фрязина, в Риме; но боярин настоял, и приказ великого князя был исполнен.

12 ноября 1472 года въехала София в Москву. В тот же день совершено бракосочетание; а на другой день был принят папский посол. Он поднес великому князю дары от папы.

Почти три месяца пробыло римское посольство в Москве. Здесь его угощали, держали в большой чести, великий князь щедро одарил кардинала. Попытался было тот заговорить о соединении церквей, но из этого ничего не вышло, как и следовало ожидать. Великий князь отдал это церковное дело на решение митрополита, а тот нашел какого-то книжника Никиту Поповича для состязания с легатом. Этот Никита, по словам летописца, переспорил кардинала, так что тот не знал, что и отвечать, — отговаривался только тем, что с ним нет книг, нужных для спора. Попытка папы соединить церкви кончилась и на этот раз полной неудачей.

Брак московского государя с греческой царевной имел важные последствия. Бывали и раньше случаи, что русские князья женились на греческих царевнах; но эти браки не имели такого значения, как женитьба Ивана на Софии. Византия была теперь порабощена турками. Византийский император раньше считался главным защитником всего восточного христианства; теперь таким защитником становился московский государь: с рукой Софии он как бы наследует и права Палеологов, даже усваивает герб Восточной Римской империи — двуглавого орла; на печатях, которые привешивались к грамотам, стали с одной стороны изображать двуглавого орла, а с другой — прежний московский герб, Георгия Победоносца, поражающего дракона.

Византийские порядки стали все сильнее и сильнее проникать в Москву. Хотя последние византийские императоры вовсе не были могущественны, но держали себя в глазах всех окружающих их очень высоко. Доступ к ним был очень труден; множество разных придворных чинов наполняло великолепный дворец. Пышность дворцовых обычаев, роскошная царская одежда, блистающая золотом и драгоценными камнями, необычайно богатое убранство царского дворца — все это в глазах народа очень возвышало особу царя. Пред ним все преклонялось как пред земным божеством.

Не то было в Москве. Великий князь был уже могучим государем, а жил немного пошире и побогаче, чем бояре. Они обходились с ним почтительно, но просто: некоторые из них были из удельных князей и свое происхождение вели так же, как и великий князь, от Рюрика. Незатейливая жизнь государя и простое обращение с ним бояр не могли нравиться Софье, знавшей о царском величии византийских самодержцев и видевшей придворную жизнь пап в Риме. От жены и особенно от людей, приехавших с нею, Иван Васильевич мог многое слышать о придворном обиходе византийских царей. Ему, хотевшему быть настоящим самодержцем, многие придворные византийские порядки должны были очень полюбиться. И вот мало-помалу стали являться в Москве новые обычаи: Иван Васильевич стал держать себя величаво, в сношениях с иностранцами титуловался «царем», послов стал принимать с пышной торжественностью, установил обряд целования царской руки в знак особенной милости. Затем являются придворные чины (ясельничий, конюший, постельничий). Великий князь стал жаловать в бояре за заслуги. Кроме сана боярина, в это время является другой низший чин — окольничего. Бояре, бывшие раньше советниками, думцами княжими, с которыми великий князь, по обычаю, совещался о всяком важном деле как с товарищами, теперь обращаются в покорных слуг его. Милость государя может возвысить их, гнев — уничтожить. Под конец своего княжения Иван Васильевич стал настоящим самодержцем. Не по душе многим боярам были эти перемены; но никто не смел высказать этого: Иван Васильевич был очень суров и наказывал жестоко.

Со времени приезда Софии в Москву завязываются сношения с Западом, особенно с Италией. Москва того времени была очень неприглядна. Деревянные небольшие постройки, поставленные как попало, кривые, немощеные улицы, грязные площади — все это делало Москву похожей на большую деревню или, вернее, на собрание множества деревенских усадеб. Каждый боярин или зажиточный купец устраивал себе двор особняком, огораживал тыном и внутри этой ограды ставил жилые избы и разные службы. Очень непривлекательна была Москва для Софии после великолепного Рима, неприглядна была она и для иностранцев, приезжавших с Запада. Ивану Васильевичу, конечно, не раз приходилось слышать рассказы о великолепии и красоте больших европейских городов, — разохотился и он к большим каменным постройкам.

Успенский собор, построенный при Калите, пришел уже в такую ветхость, что грозил падением. Задумали построить новый и отовсюду сзывали русских строителей. Заложили церковь с торжественными обрядами, с колокольным звоном; но, когда стали складывать стену и довели ее до сводов, она рухнула с ужасным треском. Великий князь послал тогда в Псков нанять лучших каменщиков, учившихся у немцев, а своему послу, которого отправлял в Италию, поручил приискать, чего бы это ни стоило, опытного зодчего.

Один из лучших итальянских строителей того времени Аристотель Фиораванти согласился ехать в Москву за десять рублей жалованья в месяц (деньги по тогдашней ценности порядочные). Он в четыре года соорудил великолепный по тогдашнему времени храм — Успенский собор, освященный в 1479 году. Это здание сохранилось до сих пор в Московском Кремле.

Затем стали строить и другие каменные церкви: в 1489 году был построен Благовещенский собор, имевший значение домовой церкви великого князя; а незадолго до смерти Ивана Васильевича был вновь построен Архангельский собор вместо прежней обветшавшей церкви. Задумал великий князь построить себе и каменную палату для торжественных собраний и приемов иноземных послов. Эта постройка, сооруженная итальянскими зодчими, известная под названием Грановитой палаты, сохранилась до нашего времени. Кремль был обведен вновь каменной стеной и украшен красивыми воротами и башнями. Для себя Иван Васильевич приказал выстроить новый каменный дворец. Вслед за великим князем стал и митрополит сооружать себе кирпичные палаты. Трое бояр тоже построили себе такие же дома в Кремле. Таким образом, Москва стала мало-помалу обстраиваться каменными зданиями; но эти постройки долго и после этого не входили в обычай. Русские были убеждены, что жить в деревянных домах здоровее, чем в каменных. Сам Иван Васильевич и его преемники были того же мнения, и хотя строили каменные дворцы себе для торжественных приемов и пиров, но жить предпочитали в деревянных.