Владимир Ларионов - Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

Итак, вернемся к подсчетам возможных участников в сече с обеих сторон. Новгородская первая летопись сообщает, что в результате сражения пало 400 рыцарей, 50 взято в плен, в том числе один, который в надменности хотел пленить самого Александра. Кроме того, было перебито чуди без числа, так что их трупы лежали на протяжении семи верст… По сведениям “Рифмованной хроники”, в бою погибли 20 рыцарей и 6 попали в плен. С учетом состава обычного рыцарского копья (3 воина) число убитых и пленных рыцарей и кнехтов могло достигать 78 человек. Неожиданно близкую цифру — 70 погибших орденских рыцарей — приводят немецкие источники второй половины XV–XVI вв… Что касается чуди, то русские воины, гнавшие неприятеля пять верст до Суболического берега, действительно могли в ожесточении перебить многих ополченцев. Возможно, их значительное число повлияло и на грандиозные цифры русских источников».

Рискуя утомить читателя математическими подсчетами, осмелимся сделать и еще одно замечание. Известно, что многие рыцари были взяты Александром в плен. Так вот, что касается пленных рыцарей, весьма трудно себе представить, что очевидцы событий, а именно от них летописец черпал свою информацию, могли значительно завысить их число. Что же касается убитых рыцарей, мы вправе допустить, что новгородцы не делали различия между братьями орденскими рыцарями и иными, хорошо вооруженными противниками. Попытки же подсчитать количественный состав рыцарского войска, исходя только из Ливонской хроники и доверяя информации этой Хроники о немецких потерях, не кажутся плодотворными в силу ряда причин. Например, автор цитируемого нами предисловия к книге А. Субботина «За землю русскую» А.В. Кибовский, соглашаясь с тем фактом, что битва имела огромное военно-политическое и историческое значение, тем не менее оценивает численность рыцарского войска в три-четыре сотни человек. Тенденция именно так оценивать силы немцев на льду Чудского озера приобретает устойчивый характер среди публицистов, старающихся всячески принизить роль в отечественной истории Александра Невского и бросить тень сомнения на его воинские таланты. Но совершенно невероятным представляется поход немцев в глубь русской территории в количестве буквально «разбойничьей ватаги». Даже наспех собранное войско псковичей для похода на Изборск, захваченный немцами в 1241 г., было больше предполагаемого А.В. Кибовским числа воинов Ордена в Ледовом побоище. Нельзя не согласиться с современными авторами, что средневековые войны того периода велись действительно незначительными силами. Однако не стоит доводить этот безусловно имеющий основания в научных данных посыл до абсурда. Не может быть сомнений из сопоставления разных европейских хроник и нашей летописи, что наши летописцы были всегда более искренними и честными как в описании побед, так, что особенно характерно, и поражений русских войск. Поэтому сообщения наших летописцев заслуживают доверия. Конечно, необходимо выверять их с помощью определенного критического анализа, который не может опускаться до предлагаемого ныне полного отрицания значимости отечественных источников.

Свою реконструкцию событий, связанных с Ледовым побоищем, предлагает и современный историк С.М. Титов. Его реконструкция интересна тем, что одна из последних по времени и максимально учитывает наработки предыдущих авторов. Здесь мы еще раз вернемся ко всем проблемным вопросам, связанным с битвой, и вместе с С.М. Титовым отметим ряд важнейших, принципиальных моментов, которые действительно снимают все недоуменные вопросы относительно участников битвы, их стратегии и тактики.

Данный всесторонний анализ был проведен С.М. Титовым в статье «Ледовое побоище 1242 г. Сражение рыцарских времен». Статья напечатана в сборнике «Новгород и Новгородская земля. История и археология. Великий Новгород 2009 г.». Автор не обобщает работы предшественников, а дает совершенно самостоятельный анализ источников и реконструкцию самой битвы. И тем не менее многие оценки у него совпадают с предшественниками. Однако в целом данную работу следует считать лучшей по тематике Ледового побоища. Обратимся к самым важным выводам автора, вынужденно повторяя ряд подробностей, связанных с этой знаменитой битвой, роль победы в которой для русской истории современная недобросовестная критика старается всячески принизить.

Важно начать с того, что «война с русскими, начатая в 1240 г., не была войной всей Ливонии… в сражении на Чудском озере приняли участие ограниченные силы крестоносцев: отряд (знамя) орденских рыцарей (der bruder banier) “мужи” епископа Дерптского (des stibtes man) и, по всей вероятности, вассалы датского короля (des kuniges man) из Северной Эстонии. О них, правда, напрямую не сообщается, но в Ливонской рифмованной хронике сказано об орденском магистре, которого поддерживали “епископ (Дерптский. — С.Т.) и мужи короля”, причем “все, что он с ними предпринимал, делалось единодушно”. Еще одного участника сражения называют русские летописи. По их данным, рядом с “Немцами” выступала “Чудь”, то есть подвластные крестоносцам эсты. Исходя из этого, мы можем говорить о присутствии на Чудском льду трех рыцарских отрядов (знамен), представлявших конкретных феодальных властителей. По нормам Средневековья, каждый из этих отрядов являлся самостоятельной боевой единицей (со своими воеводами и знаменами) и в бою должен был занимать особое место. Что касается “чуди”, то известно, что после завоевания Эстонии все ее население было обложено разными повинностями, одной из которых была воинская (“кровавая десятина”)».

Что касается событий 1242 г., то надо учитывать, что, войдя в пределы Дерптского епископства, русские повели себя так, как было положено на вражеской территории: «А землю их повоева и пожже, и полона много взя…» Ничего необычного в этом не было, так поступали и сами «Немци и Чудь», когда приходили на Русь. Но теперь война пришла в дома эстов, и у них появился серьезный повод «исполниться ратного духа» и встать на защиту своей земли. Говоря о численности эстов, Генрих Латвийский указал, что малев, собранный в 1217 г. с шести эстонских областей, насчитывал 6000 человек (в среднем по 1000 на область)… Еще в первой четверти XIII века, когда положение крестоносцев в Ливонии было относительно зыбким, «местный контингент» составлял половину их действующих сил. По данным Генриха Латвийского, «в 1212 и 1220 гг. в войсках было до 4 тыс. немцев и еще столько же ливов и леттов, а в 1214 г. — до 3 тыс. немцев и такое же число тех же ливов и леттов…В таком случае становится понятным и объяснимым принятое в русских летописях деление ливонского малева на «Немцев и Чудь», а общая численность крестоносного войска вырастает до 2000–3000 человек».