Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь

Во 2-й бригаде 1-й дивизии 31-й пехотный полк еще до начала штурма лишился 1 офицера, смертельно раненного в траншеях. В этом полку 2 рядовых получили не большие ранения. У Шотландских фузилеров и у 56-го полка были легко ранены 2 рядовых — по одному на каждый полк.

Из 256 рядовых, доставленных в общий госпиталь 3-й дивизии, 17 умерли почти сразу.

В Шотландской дивизии, в 42-м полку, было ранено 12 рядовых. В 72-ом пехотном полку был смертельно ранен 1 офицер, убит 1 рядовой, ранено — 17 рядовых. В 79-м полку было ранено 11 рядовых, в 93-м — 5. В Четвертой дивизии, в 17-м полку, ранения получили 2 офицера и 19 рядовых. В 20-м полку ранено б нижних чинов, в 21-м — 8, в 46-м — 1, в 48-м — б, в 57-м — 4, в 63-м полку был убит 1 офицер, рядовых ранено 4, убит — 1. В 68-м 1 рядовой ранен.

В 1-м батальоне Стрелковой бригады 2 рядовых убито, ранено — 9. На правом фланге осадного поезда Королевской артиллерии убиты 1 офицер и 5 рядовых, 3 офицера и 34 рядовых ранены. На левом крае были ранены 3 офицера и 7 саперов и минеров.

Потери в траншеях: Стрелковая бригада — ранено 2 человека; 3-й пехотный — ранено 2; 17-й — ранен 1; 23-й фузилерский — ранено 13; 41-й — ранено 3; 55-й — ранен 1; 62-й — убито 2, ранено 3; 77-й — убит 1, ранен 1; 88-й — ранен 1; 90-й — убит 1, ранено 11; 93-й ранен 1; 97-й — ранено 2; 19-й — убит 1, ранен 1.

Итого, согласно медицинскому управлению армии, убито 24 офицера и 129 рядовых, ранено 134 офицера и 1897 рядовых.

У французов потери существенно «проредили» генералов. По этому показателю они были сравнимы с одним из самых кровавых сражений военной истории. Были убиты генералы де Марроль, де Понтеве, Риве, Бретон, Сен-Поль. Ранены — Боске, Меллине, Биссон, Бурбаки, Ля Моттеруж, Трошю, Кустон, Клер. {783} 783 Орехов Д.В. Шарль Боше и его «Крымские письма»//Историческое наследие Крыма № 6–7, Симферополь, 2007 г., С. 91 Когда Боске узнал об этих цифрах, ему ничего не оставалось, как сказать: «Севастополь наш, но мы за это дорого заплатили». {784} 784 Орехов Д.В. Шарль Боше и его «Крымские письма»//Историческое наследие Крыма № 6–7, Симферополь, 2007 г., С. 91 Радость от победы была перемешана с тяжелыми чувствами о невероятно большом числе убитых, раненых и пропавших без вести: «Французская кровь текла слишком обильными потоками, чтобы мы могли в полной мере наслаждаться триумфом». {785} 785 Орехов Д.В. Шарль Боше и его «Крымские письма»//Историческое наследие Крыма № 6–7, Симферополь, 2007 г., С. 91

Итак, Севастополь после стойкого противостояния пал…. После Крымской войны его оборона заслуженно была отнесена к одному из величайших событий мировой военной истории. Спустя годы после этих трагических, и не менее героических событий, победители пытались произвести переоценку опыта обороны крепости через призму собственных поражений в последующих военных конфликтах конца XIX столетия. Особенно старались французы, разгромленные пруссаками в войне 1870–1871 гг.

Взятие, хоть и не полное, Севастополя, не означало победу союзников. Война зашла в тупик. Все последующие события лишь подтвердили это. Теперь все должны были решать дипломаты. По сути, это была мировая война. Но если в официальных документах Первой и Второй мировых войн враждебные стороны делились на два, так или иначе уравновешенных лагеря, то в «Восточной войне» почти весь мир объединился против одной России. Но, даже оказавшись в изоляции, Россия не дала своим врагам возможности полного и окончательного торжества. Выгнанный стаей охотничьих собак из берлоги русский медведь заставил охотников умыться собственной кровью и с гордостью вышел из схватки, зализывая раны, хоть и тяжелые, но далеко не смертельные.

Для России эти события стали уроками, пусть тяжелыми, но необходимыми. К сожалению, в угоду политике неоднократно акцент смещался в ту или иную сторону, иногда в противовес правде.

На фоне изучения историей войн Крымской кампании, героическая оборона Севастополя столь ярко преподносилась в военно-учебных заведениях, что это привело, в конце концов, к формированию в психологии большинства военных мнения, что в случае угрозы захвата неприятелем военно-морской базы, флот должен, пусть даже ценой своей гибели, обеспечить ее защиту, подкрепив, а то и заменив армию.

Сражение на Черной речке выглядело намного скромнее и не внесло отдельной главы в военную науку. Оно просто ушло, если не в забвение, то в тень. Его история не привела к столь губительным последствиям, как развившиеся по принципу «севастопольского синдрома» события в Порт-Артуре во время русско-японской войны, или оборона Таллинна в 1941 г.

Одним из уроков падения Севастополя и всей Крымской войны стало понимание того, что все великие и масштабные события должны готовиться в тиши штабных кабинетов, под шелест карт, а не под грохот барабанов и рев фанфар.

Успеху последнего штурма Севастополя способствовало несколько факторов, большей частью умело подготовленных союзным командованием. Прежде всего — внезапность. В отличие от русского командования, неприятельские командиры приняли все меры для соблюдения режима абсолютной секретности. Все перемещения из тыловых позиций в передовые линии траншей производились в сумерках перед рассветом. Единственный увидевший это генерал Липранди, уже не в силах был не только изменить ситуацию, но в той или иной мере повлиять на ее развитие. К особому предупреждению боевого генерала никто не прислушался. Из вышесказанного мы помним, что целый ряд русских частей был в час начала штурма отведен с передовых позиций в тыл: «По мнению Павла Петровича, изложенному в его записках, если бы в то время, когда было замечено намерение неприятеля предпринять штурм, произвести движение войск стоявших на Мекензиевых и других высотах и начать спускать их по направлению к Чоргуну, выказав в удобных местах массы кавалерии, остававшейся в бездействии, то такое движение не могло бы не иметь сильного нравственного влияния, не столько, может быть, на предводителей, сколько на массу неприятеля, естественно долженствовавшего утратить много той отваги, которая необходима для идущего на штурм. Успех с неприятельской стороны ограничивался овладением укреплениями и даже совершенно разрушенным городом; успех бы с нашей стороны в тылу их грозил им всеми бедствиями. Обхода, которого так страшились во время штурма, неприятелю некогда было делать, да он никогда не мог и иметь этого в виду: во всю войну неприятель не отдалялся от своего базиса — флота, и не сделал ни одного перехода далее. Всем было известно, что союзники не имели перевозочных средств, и потому не могли предпринять в этом отношении ничего решительного». {786} 786 Генерал от инфантерии Павел Петрович Липранди (биография)//Военный сборник №8, СПб., 1871 г., С.335