Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь

Во время кампании все перемещения больших масс войск вообще были проблемой для российской армии. Если войска первой линии, главным образом пехотные батальоны, еще смогли добраться без особых проблем и смогли даже отдохнуть, то резервы безнадежно застряли. Ситуация неуклонно скатывалась к повторению событий ноября 1854 г. при Инкермане. На каждом шагу сказывалось отсутствие информации о местности, дорогах и условиях проходимости, не говоря уже об их пропускной способности, наличии и крутизны подъемов и спусков. Казалось, русские командиры совершенно незнакомы с элементарными понятиями организации марша, а сама местность им неведома. Не были оборудованы, или хотя бы намечены, обходные пути, дисциплина марша отсутствовала. Каждый начальник стремился в первую очередь проталкивать собственную артиллерию, зарядные и патронные ящики, санитарные фуры, обоз. Это приводило к бестолковой сутолоке, усугублявшей и того большую неразбериху. Никто не удосужился заняться элементарными расчетами, начисто забыв академические аксиомы, что «…расстояния же, время, число и пригодность дорог… являются четкими, реальными факторами, что позволяет точно оценить результат организации марша». {244} 244 Мольтке. О глубине походных колонн//Стратегия в трудах военных классиков. В 2-х томах, T. II, M., 1926 г., С. 196

Выход войск представлял немалую трудность, требуя максимально четкой организации, невозможной, соответственно, без знания местности, которая самими своими естественными свойствами была более препятствовавшей, нежели способствовавшей всяческим перемещениям больших количеств войск. Один только марш пехоты становился в этих условиях, усугубленных темнотой и необходимостью соблюдения элементарной маскировки, затруднительным, а доставка значительного числа артиллерии являлась сложнейшей по решению задачей.

По этой причине пришлось сильно «урезать» артиллерию. Горчаков из более чем 300 имевшихся в его распоряжении орудий, использовал лишь около 150. Но и теперь, только колонна артиллерии в таком числе с передками и зарядными ящиками могла составить почти 5 км. Принимая в расчет каменистый грунт, не самым позитивным образом воздействовавший на оси колес, другие непредвиденные и предполагаемые задержки, можно только удивляться тому, как все это вообще сумело двигаться и даже, как бы то ни было, хотя бы частями выйти на намеченные позиции. А ведь кроме артиллерии двигался обоз, и немалый, учитывая что только один суточный рацион хлеба и сухарей полнокровного полка в середине XIX в. составлял почти 300 пудов.

Особняком стояли технические трудности. Конструкции зарядных и патронных ящиков, медицинских повозок оказались совершенно неподходящими для использования в горной местности и твердом грунте. Частые поломки осей тормозили движение, создавали пробки: «Кампании 1853, 1854 и 1855 годов, особенно в Крыму, доказали полную неудобоподвижность нашего обоза…». {245} 245 Военный сборник, №7, 1870 г., СПб., С.92

Кстати, в 1859 г. императорским указом была создана специальная комиссия, которая по опыту войны в Крыму должна была принять изменения, улучающие конструкцию полевых обозов. Возглавил ее не кто иной как Липранди, на своем опыте усвоивший печальную практику передвижения значительных масс войск по крымским дорогам.

Сутолока и неразбериха, воцарившиеся на марше, послужили одной из причин опоздания выхода некоторых русских частей к намеченным рубежам в установленное время, предопределив несогласованность действий в сражении. В сочетании с факторами естественными (крутизной спусков, темным временем суток и т.д.) это привело к тому, что используемые несколько путей были просто забиты войсками, артиллерией и повозками. Один из участников сражения пишет, что «…ездил по крайней мере двадцать раз с Мекензиевой горы в долину и обратно, но однажды только… по так называемой “новой дороге”, а то всегда пробирался разными тропинками. Не было бы удобнее направить по новой дороге только артиллерию и лазаретные фуры (патронные же ящики, как вовсе ненужные в первый момент боя, могли спуститься и позже), а для пехоты приказать офицерам Генерального Штаба приискать спуски и указать их». {246} 246 Кузмин И. Описание участия 5-й пехотной дивизии в деле при р. Чёрной 4-го августа 1855 года, СПб, 1859 г., С. 3

Это неудивительно, учитывая что командиры ниже ранга начальника дивизии не имели понятия о планируемых действиях и о задачах своих подразделений и частей. Куда уж тут до суворовского «…каждый солдат должен знать свой маневр», если непосредственные участники свидетельствуют, «…что именно там предполагалось — про то начальство знает, наше же подкомандное дело исполнять приказания, каковы бы они не были, а беседуй себе уж потом…». {247} 247 Кузмин И. Описание участия 5-й пехотной дивизии в деле при р. Чёрной 4-го августа 1855 года, СПб, 1859 г., С. 2

Если бы эти слова были сказаны простым солдатом — все было бы не так страшно. Но капитан Кузмин был на должности квартирмейстера и ему, не по воле Божьей, а по служебным обязанностям, требовалось знание и понимание предполагаемых действий.

Повторюсь: к великому сожалению, 4 августа 1855 г. русское командование пренебрегло элементарными истинами организации ночного марша, усугубив естественные трудности местности и времени. «Быстрый, ловко исполненный марш обыкновенно наилучшим образом подготовляет успех боя, откуда и классическое выражение «победа в ногах». Это Суворов говорил: «памятовать то, что победа зависит от ног, а руки только орудие победы». {248} 248 Полевая служба по новому уставу//Военный сборник, №3, 1882 г., СПб., С. 67–68

Организация управления войсками до и непосредственно в ходе сражения постоянно страдала от избытка противоречивых команд. Всевозможные отклонения и изменения от утвержденного плана сражения привели к тому, что не успев начаться, оно уже было проиграно организационно. Может быть действительно есть определенная доля истины в советской историографии, указывавшей на «бездарность Горчакова и других царских генералов», как на главную причину поражения на Черной речке. {249} 249 Краснознаменный Черноморский флот. М., 1979 г., С.46 Да и не только советская военная наука предъявила претензии к «слуге царю» князю Горчакову. Аналогично рассуждает и повторивший через пятьдесят лет его ошибки во время войны с Японией генерал Куропаткин в своем исследовании «Русская армия». Одной из основных причин поражения на Черной речке он считает отсутствие организации.