Игорь Фроянов - Рабство и данничество у восточных славян

Надо сказать, что А. А. Зимин проявляет здесь досадную торопливость, обходя вниманием сообщение Ибн Русте, согласно которому русы, нападая на славян, «забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают». Далее Ибн Русте говорит, что «единственное их (русов. — И. Ф.) занятие торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям». 199Означает ли это, что среди товаров, которыми торговали русы, отсутствовали рабы? Нет, не означает. О торговле русов пленниками-рабами Ибн Русте, как мы только что убедились, свидетельствует с полной определенностью, хотя в самом его перечне товаров, какими торгуют русы, рабы не фигурируют. Вот почему следует относиться с осторожностью к известиям других восточных авторов, говорящих о продаже русами лишь мехов. В этом смысле текст из сочинения Ибн Русте является серьезным предостережением от потешных выводов. К тому же мы располагаем прямыми указаниями письменных памятников на работорговлю, практикуемую восточными славянами ранее X в.

В группе восточных источников о трех «центрах» ил «племенах» Руси, содержащих сведения о русах IX в., привлекает внимание отрывок из сочинения Ибн Хаукаля, где говорится, что из Арсы вывозят «черных соболей, черных лисиц и олово (свинец?) и некоторое число рабов». Ибн Хаукаль имеет в виду, конечно, русов поскольку в Арсу путь посторонним, по его словам, заказан, и жители этой земли «убивают всех чужеземцев приходящих к ним. Сами же они спускаются по воде для торговли и не сообщают ничего о делах своих и товарах своих и не позволяют следовать за собой и входить в свою страну». 200

Раффельштеттинский таможенный (мытный) устав, составленный около 903-906 гг., упоминает купцов из ругов (русов), которые платили подати «с одной рабыни по тремиссе» («столько же за жеребца»), а «с каждого раба по сайге» («столько же за кобылу»). 201Этот устав запечатлел порядки, существовавшие в IX в. 202

Давно налаженной выглядит работорговля русов в описаниях путешествовавшего в 921-922 гг. по Волге Ибн Фадлана, который сообщает, что «царь славян»; т. е. верховный правитель Волжской Булгарии, 203берет с каждого десятка рабов, привозимых в его «государство» для продажи русами, «одну голову». 204Русы-работорговцы «прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атыле, — а это большая река, — и строят на ее берегу большие дома из дерева. И собирается [их] в одном [таком] доме десять и двадцать, — меньше или больше. У каждого [из них] скамья, на которой он сидит, а с ними [сидят] девушки-красавицы для купцов». 205Накануне торга русы совершают моления, подойдя «к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные бревна, воткнутые в землю». Они взывают к своему богу: «О мой господь, я приехал из отдаленной страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов.. Я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чем, что я говорю». 206Судя по всему, Ибн Фадлан описывает многолетний опыт торговли русов невольниками, уходящий своими истоками в IX столетие.

О подобной работорговле русов, налаженной длительным временем сообщает Константин Багрянородный, рассказывая о закованных в цепи рабах, привозимых русскими купцами для продажи в Константинополь. 207Среди этих рабов были не только «крепкие мужчины и юноши, но и дети, и девушки, и женщины». 208По словам Г. Г. Литаврина, «формы организации торговых экспедиций русов в империю представляли собой сложившуюся и четко отработанную за многие годы во всех своих звеньях систему». 209

Таким образом, продажа восточными славянами рабов на внешнем рынке делается обычной если не в VIII, то в IX столетии, превращаясь со временем в доходную отрасль «хозяйственной деятельности» социальной верхушки Киевской Руси. Рабы, будучи живым товаром, составляли богатство, сохранение которого требовало бережного с ними обращения. Ибн Русте пишет о русах. «С рабами они обращаются хорошо и заботятся об их одежде, потому что торгуют (ими)» 210А. А. Зимин увидел тут «патриархальное отношение к рабам», сходное с тем, что запечатлели византийские памятники (Прокопий, Маврикий). 211

Аналогично рассуждает Л. В. Данилова. Указав на сообщение Маврикия о переводе славянами по истечении определенного срока своих рабов на положение «свободных и друзей», она замечает: «О патриархальном отношении к рабам говорится и у более поздних авторов. Ибн Русте, использовавший в своей книге источники первой половины IX в., пишет, что славяне "с рабами обращаются хорошо"». 212Мы не можем согласиться с названными исследователями, поскольку заботливость русов о рабах, хорошее обращение с ними объяснялось на наш взгляд, не старыми «патриархальными» нравами и традициями, а новым порядком вещей, явившимся следствием развития массовой работорговли, изменившей прежнее отношение к рабам, которые в результата наступивших перемен постепенно теряли (чем дальше, тем больше) возможность получить через определенное время статус «свободных и друзей», оставаясь в бессрочной неволе. Чтобы продать раба, надо было придать ему хороший, так сказать, товарный вид. Именно этим были озабочены работорговцы, о чем в источнике сказано со всей ясностью: русы заботятся об одежде невольников и хорошо с ними обращаются, «потому что торгуют ими».

Приведенные данные позволяют утверждать, что подавляющая часть рабов, приобретаемых восточными славянами посредством полонов, поступала на внешний рынок. Но какая-то часть пленников-рабов находилась при господах, образуя их окружение. Они использовались в качестве слуг прежде всего знатными людьми. Интересные, хотя и единичные примеры на сей счет находим в русском эпосе, в частности, в былине о молодости Чурилы.

Эта былина повествует о нападении на владения полян враждебного славянского племени во главе с Чурилой и об ответном карательном походе из Киева, организованном князем Владимиром. В былине цель похода затемнена позднейшими наслоениями, по смыслу которых Владимир снаряжается для судебного разбирательства, что совершенно не вяжется с положением Чурилы и его людей как «неведомых», т. е. не входящих в состав полянского племени. В ряде вариантов былины военный характер акции Владимира выражен со всей определенностью:

Тут солнышко ладился (латился),

Поскорей Владимир кольчужился,

И брал любимого подручника,

Старого казака Илью Муромца,

Брал и княгиню Опраксию,

И поехал к Чурилушке во Киевец. 213

Былинное «кольчужился» не оставляет сомнений относительно того, что речь идет именно о военном предприятии киевского князя.