Игорь Фроянов - Рабство и данничество у восточных славян

Можно, таким образом, утверждать, что в досоветской исторической науке (если брать ее в целом) рабство у восточных славян (до прихода варяжских князей) оставалось недостаточно исследованным и не получило должной оценки.

В советской историографии положение изменилось, что было связано с классовым подходом к изучению прошлого, который предписывала марксистская теория познания истории. Разложение первобытнообщинного строя и возникновение классового общества на Руси становятся ведущими темами советской исторической науки. Поворот к этим темам обозначился уже в 20-е годы. Вполне понятно, что восточнославянское рабство рассматривается теперь как фактор классообразования. Согласно П. И. Лященко, «основным элементом разложения первобытно-коммунистического хозяйства являлось рабовладение. Городское туземное славянское население, по-видимому, еще издавна выделило такой привилегированный класс, для которого рабовладение получило производственную связь с первобытным хозяйством». В источниках этот привилегированный класс, по мнению П. И. Лященко, называется «огнищанами». Его экономической основой являлась торговля, а также землевладение, базировавшееся на труде челяди, или рабов. 10

С особой остротой вопрос о рабстве у восточных славян встал во время дискуссий об общественном строе Киевской Руси, проходивших в 30-е годы. Спор тогда вращался вокруг проблем рабства и феодализма, увязываемых с задачей изучения истории в ключе марксистско-ленинской теории об общественно-экономических формациях. 11В полемических обсуждениях затрагивался и вопрос о рабстве у восточных славян. Некоторые из участников дискуссий характеризовали восточнославянское общество IX-X вв. как рабовладельческое. К их числу относился В. В. Мавродин, который полагал, что Правда Ярослава, отразившая явления IX-X вв., изображает общество, разделенное на классы рабов и рабовладельцев. 12По мнению И. И. Смирнова, в X веке у восточных славян существовало «развитое классовое общество» рабовладельцев и рабов. Правда Ярослава запечатлела именно это общество, а так называемая Правда Ярославичей стояла на грани двух эпох, преломив в себе «начальные феодальные отношения» и «очень сильные следы предшествующего строя—рабства». 13И. И. Смирнов доказывал с теоретической точки зрения неизбежность рабовладельческой формации как ступени общественного развития, более ранней, чем феодализм. 14О восточнославянском рабстве, из которого вырастал феодальный строй в Киевской Руси, говорил и М.М.Цвибак. Не поддерживая идею о существовании рабовладельческой формации на Руси, он все же считал исторически неверным стремление «умалить роль рабовладельческих отношений в древней Руси». Суть не в том, что «рабства не было. Оно было и было очень сильно распространенным, было очень тяжелым... Дело не в том, чтобы отрицать рабство, а в том, чтобы показать, как оно превращается в источник феодализации, серваж». 15Даже Б.Д.Греков, упорно проводивший идею о феодальной природе социальных отношений в Киевской Руси, вынужден был отчасти согласиться с теми историками, которые видели в эпохе, отраженной Правдой Ярослава, явственные черты рабовладельческого общества. 16О важном значении рабства в жизни восточных славян, особенно в IX-X вв., рассуждали и другие ученые. 17

Такое положение в историографии сохранялось не очень долго. Уже к исходу 30-х гг. был дан явный крен в сторону феодализма. Началось удревнение его истоков. В итоге сложилось представление, по которому Русь перешла к феодальной формации непосредственно от первобытнообщинного строя, минуя рабовладельческую формацию. К сожалению, оно утвердилось в исторической науке как монопольное, что привело к отрицательным последствиям: известному ослаблению интереса исследователей к рабовладению у славян VI-X вв. и недооценке роли рабства в жизни восточнославянского общества указанного времени. Б. Д. Греков был провозглашен главой и высшим авторитетом советской исторической науки, связанной с изучением отечественной истории. Естественно, что в этих условиях его концепция была признана единственно правильной. Это очень походило на культ Б. Д. Грекова среди историков-русистов, как, впрочем, и среди других. 18

Однако мысль о важном значении рабства у восточных славян и в Древней Руси пробивала себе дорогу. Еще в конце 30-х годов А. В. Шестаков выступил в «Учительской газете» со статьей, где утверждалась идея о рабовладельческой природе древнерусского общества, что вызвало бурную дискуссию, которая состоялась в Институте истории АН СССР. 19Существенную роль в развитии социальных отношений у восточных славян IX-X вв. отвел рабовладению С. В. Юшков. Указав на отсутствие предпосылок для перехода восточнославянского общества в «рабовладельческую общественно-экономическую формацию», он все же утверждал, что в обозначенное время «на основе разложения сельской общины возникают первые классы рабов и рабовладельцев», причем «рабство в этот период носит яркие патриархальные черты». 20

В военные годы вышла в свет книга А.И.Яковлева «Холопство и холопы в Московском государстве XVII в Хотя эта книга посвящена главным образом холопству позднего времени, в ней мы находим также разделы, относящиеся к истории рабовладения у восточных славян и на Руси XI-XII вв. Обращение исследователя к проблемам раннего рабства не случайно: «Для того чтобы ориентироваться в ряде заданий, возникающих при изучении столбцов Приказа холопьего суда, изучающий этот материал наблюдатель должен был выработать известное общее понимание истории холопства в русских условиях вообще и для того углубиться в далекое прошлое X и XI столетий н. э., так как основные концепции холопьего права сложились именно в эпоху Ярослава и Ярославичей». 21Углубившись в далекое прошлое, А.И.Яковлев нашел в Древней Руси довольно разветвленное холопство, «верхи рабовладельческого общества», а у восточных славян — достаточно развитую работорговлю. 22При этом историк отрицал наличие в Киевской Руси «рабовладельческой формации античного типа», полагая, что образованию ее «помешал общинный строй славян». 23

О рабовладельческом строе в Киевской Руси писал П.П.Смирнов. 24На важную роль рабов в древнерусском обществе указывал Б. А. Романов. По его наблюдениям, рабство, проникая глубоко в социальную жизнь, оказывало ощутимое воздействие на быт и нравы населения Древней Руси. По словам исследователя, «свободный муж как-то не мыслится без раба (и робы), раб — это непременная принадлежность быта свободных. А те, кто рабов не имел, стремились ими обзавестись правдами и неправдами». 25Б. А. Романов обращал внимание на демократизацию состава древнерусских рабовладельцев, отмечая, что рабовладение в «XII в. становится доступным самым широким слоям "свободных" мужей из числа "неимовитых", которые в условиях крайнего обострения противоречий в рождающемся феодальном обществе при случае и сами опрокидывались в бездну... работного ярма». 26Говоря о широком распространении рабства на Руси XII века, о феодальном обществе, только возникающем в это время, Б. А. Романов порывал тем самым с господствующей грековской концепцией, согласно которой рабовладение в ту пору изживалось, а феодализм вступил в зрелую фазу своего развития, показателем чего служила феодальная раздробленность. Впрочем, он старался сгладить впечатление, какое должна была произвести его книга на научную общественность, прежде всего на Б. Д. Грекова и грековцев. «Работы моих предшественников (и особенно Б. Д. Грекова), — писал Б. А. Романов, — избавили меня от необходимости в какой-либо мере ставить и пересматривать вопрос об общественной формации, в недрах которой складывались, действовали и развивались те "люди" и те "нравы", которые являются предметом моего изучения и показа на протяжении XI—XIII вв. (до монгольского нашествия). Я мог исходить из прочно установленного советской историографией положения, что древняя Русь XI—XIII вв. переживает процесс классообразования, свойственный и характерный для феодальной формации». 27