Игорь Столяров - Тайна храма

— Действительно интересно, — воскликнул Дорохов. — Может быть, вода могла использоваться как энергетическое информационное поле? Сегодняшние исследования ученых подтверждают удивительные информационно-накопительные свойства воды.

— Возможно и так, кто знает, — согласился Максимов. — Однако по моим выкладкам Сталин потерял интерес к строительству портала в Новосибирске именно в 1942 году, возможно после обещания Матроне. Этим объясняется «быстрое» окончание стройки в период с 1942 по 1944 год. Чтобы скрыть следы истинного предназначения сооружения, были залиты бетоном подземные этажи комплекса, на это ушло 90 % средств, выделенных на окончание строительства.

— Так что же в сухом остатке, — взмолилась Эмма. — Объясните мне, наконец!

— Теперь я готов, и, главное, готовы вы, — насмешливо подытожил Максимов. — Рисунок, описывает портал перехода во времени, в этом нет сомнений. Сталин был знаком с этой схемой. Он строил собственную религию и свои храмы, но опирался на исторический опыт разных групп и конфессий, а также на свои собственные разумения. Мы не можем опровергнуть или подтвердить его вхождение в окно времени. Но мы можем утверждать, что он пытался это делать, и этому огромное количество доказательств, включая построенные им великолепные храмы. Бывший семинарист Иосиф Сталин разочаровался в постулатах церкви, но, видимо, веру не потерял. Правда, во что он действительно верил известно одному лишь Богу. Он не уничтожил православие полностью на территории завоеванного им государства по какой-то одному ему известной причине, хотя мог это сделать. Он в той или иной мере сохранил в прошлом титульную православную церковь и в какой-то период искал объединения с ней. В 1943 году наступил перелом в войне, и ему не было нужды договариваться с церковью, но он сел за стол переговоров. И это в тот момент, когда его собственная большевистская религия была готова к обращению Европы в коммунистическую веру…

Максимов замолчал на мгновение и с горечью в голосе произнес:

— Возвращаясь к святой, много мной уважаемой Матроне, хочу подчеркнуть, что церковь как институт не оказывала ей видимой поддержки, не приютила скиталицу в трудные для нее дни. Сама Матрона сохранила веру в Христа и не шла на компромиссы. Для Сталина, как и для многих простых людей, я думаю, она и была откровением Господним. Я полагаю, что ни мавзолей, ни оба театра-храма не выполнили возложенную на них миссию. Я полагаю, что Матрона убедила Сталина поставить крест на его попытках заглянуть в другой мир. Это, конечно, только предположение, но в череде описанных фантастических событий и фактов выглядит вполне правдоподобно.

— Так Сталинские культовые храмы не являются порталами! — удивляясь выводам профессора, воскликнула Эмма.

— Не спешите с выводами, — назидательно подчеркнул Максимов. — Я только обратил ваше внимание, что внезапно интерес Сталина к своим культовым сооружениям угасает. Сами храмы, я думаю, действительно обладают мистической силой.

— Все, что вы рассказали, профессор, чрезвычайно интересно, — замялся Дорохов. — Но Александр Рунге никогда не был в Москве, как и его сын Карл, и маловероятно, что они интересовались Сталинскими культовыми сооружениями.

— Вы правы, — согласился Максимов. — Ни Александр, ни Карл не были в России. Но Александр Рунге пишет о встрече с моим отцом, возможно, после нее он предположил, что часть ответов на свои вопросы он смог бы найти здесь в России.

— Так, где же нам искать ответы на вопросы, — отчаялась Эмма. — Вы много рассказали, но ни на шаг не продвинули наши изыскания.

— Давайте еще раз обратимся к рисунку Александра Рунге, — успокоил женщину Максимов. — Сталин выстроил три храма, правда, от последнего, видимо, неожиданно отказался. Я и сам вижу, что выдвинутая мной гипотеза трещит по швам. Я, как и многие мои коллеги-историки, подтягиваю факты под укоренившиеся в моем сознании теории, и это мешает мне…

— Позвольте мне, профессор, — попросил Дорохов.

Максимов устало махнул рукой и буркнул:

— Извольте.

— Трудно было предположить, что наш визит к вам раскроет все тайны записей Рунге. Но мы сделали первый шаг. Многое из того, что вы нам рассказали, кажется невероятным, но лично для меня не лишено здравого смысла. Сталин был уверен, что портал, если он его действительно искал, должен находиться именно в России. Что нам сейчас необходимо предпринять?

— Не знаю, — расстроено констатировал Максимов. — Я по большей части теоретик, сидящий в пыльном кабинете. Полагаю, что надо либо каким-то образом опровергнуть, либо подтвердить теорию о создании Сталиным портала. Я постараюсь разобраться с записями, возможно, они прольют свет на наши с вами поиски, а вы приходите завтра. Советую вам посетить «Театр Красной Армии», проникнуться его атмосферой. Помните, что все скрытое на виду, но не каждому дано это узреть.

— Мы не предполагали оставлять вам содержание записей, — извиняясь за сказанное, покраснел Дорохов.

— Но вы же просите меня помочь, — обиженно воскликнул Максимов. — Забирайте! У меня, к слову, фотографическая память. И в таком случае делайте то, что вам заблагорассудится, но уже без меня…

— Вы не так поняли Виктора! — бросилась спасать положение Эмма. — Мы, действительно, договорились не оставлять никому записи, это правда. Но мы и не предполагали, что вы отнесетесь к нам с таким участием. Конечно, мы оставим копию для вашего дальнейшего изучения.

Максимов, насупившись, молчал. Он демонстративно отвернул свою коляску к окну и неподвижно уставился в него.

— Ну, право же, профессор, простите, — извинился Дорохов. — Записи не мои, а Эммы и только она может ими распоряжаться. Оставить их вам записи — ее решение, и я к нему с радостью присоединяюсь.

Максимов, словно оттаяв, мягко произнес:

— Правильно, что не оставляете рукопись в чужих руках, а я несколько погорячился. Но мне, конечно, можно доверять. В качестве примирения дам вам одну наводку. Несколько лет назад от своего давнишнего приятеля я услышал одну любопытную историю. В Театре Российской Армии, о котором я вам рассказывал, работает один человек. Как напьется, а делает он это регулярно, так рассказывает всякие небылицы про это сооружение. Но его рассказы похожи на правду, на ту правду, о которой мы сегодня говорили. Если мне не изменяет память то фамилия его Стешин, точно, Кондрат Стешин. Возможно, он до сих пор работает там разнорабочим.

В десять часов утра следующего дня Виктор и Эмма были уже на Суворовской площади перед зданием Центрального Академического Театра Российской Армии.

— Ух, вот это да! — выпалила Эмма, едва выйдя из машины. — Античный храм, да и только! Невероятно красиво!