Сергей Захаревич - Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»

Насколько можно судить, это больше напоминает программу Сергея Нечаева, но никак не Бухарина. Бухарин, в пику Ленину, выдвигал, как известно, идею «справного мужика», позаимствованную им, очевидно, у Витте и Столыпина. Он полагал, что не в городах (в промышленности), а в деревне (в сельском хозяйстве) лежит экономическое благополучие государства.

«…Им надо Колчака так расписать, чтоб поняли: демократия в России невозможна, а миру — опасна. Чем больше у нас демократов, тем скорее ее зальют кровушкой; того, кто не умеет отдать приказ на массовые расстрелы, прикончат, у нас над демократом Керенским по сю пору смеются, а Ивана Грозного с Иосифом Великим боятся, а потому чтут, парадокса в них ищут, глубинку, хотя любой нормальный человек должен был бы завопить: «Кровавые злодеи, истерики, зачем господь не сжег вас молнией за преступления ваши!». А — молчат! Фокусничают! Лазейку для отступления берегут» [58].

«Кто первым объявил Тухачевского гениальным стратегом? Хрущев. А почему? Потому, что загубил Хрущев целину (? — С.З.). Потому, что довел Советский Союз до ручки (?/— С.З.)» [64, с. 158].

Где в советских источниках встретил Суворов посыл относительно того, что Тухачевский — «гениальный стратег» дословно?

И разве именно Хрущев начал возвеличивать Тухачевского? Однако, например, книга Р. Гуля, белоэмигранта и идейного противника большевиков, «Тухачевский. Красный маршал» была издана в

Берлине издательством «Петрополис» еще в 1932 году, то есть за 30 лет до «кукурузизации» всей страны.

«В чемпионате советских полководцев у Тухачевского нет соперников. За исключением разве таинственной «черной маски» (то есть Блюхера. — С.3.)»[ 57, с. 126].

«Две самые страшные катастрофы всей мировой военной истории: окружение советских войск под Киевом в сентябре 1941 года и окружение советских войск под Харьковом в мае 1942 года (Харьковская операция вовсе не была самой гибельной в истории РККА, по крайней мере тот погром — ничто в сравнении с пшромом в Белоруссии летом 1941 года). Непосредственные виновники первой катастрофы: Еременко и Хрущев (а Хрущев причем? — С.З.). Виновники второй катастрофы: Тимошенко (сталинский выдвиженец, «правильный» человек. — С.З.), Хрущев, Баграмян (этот-то каким боком? — С.З.)» [64, с. 161–162].

Непосредственный виновник указанных катастроф один — Сталин.

«Василевский: «Сталин исходил из того, что если боевые действия развиваются не так, как нужно, значит, необходимо срочно произвести замену (или расстрел: дело Павлова) руководителя. Однако такое отношение к кадрам в первые месяцы войны далеко не всегда давало положительные результаты».

…Одно из преступлений Сталина, приведшее к тому, что Красная Армия потеряла более шестисот тысяч красноармейцев, попавших в плен, и около двухсот тысяч, павших на поле боя, выполняя сумасбродный приказ Сталина, относится к трагедии на Юго-Западном фронте.

Об этом свидетельствует Василевский: «Вечером 7 сентября… Военный совет Юго-Западного фронта сообщил, что обстановка еще более осложнилась… Мы с Шапошниковым… пошли к Верховному с твердым намерением убедить его в необходимости отвести войска за Днепр и оставить Киев… Сталин упрекал нас в том, что мы пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от него… При одном же упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание.

…Вплоть до 17 сентября Сталин не только отказывался принять, но и серьезно рассмотреть предложения, поступившие к нему от главкома этого направления, члена Ставки Г.К. Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба…»

А ведь еще 13 сентября начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Тупиков сообщал Шапошникову: «Начало понятной Вам катастрофы — дело пары дней».

Василевский: «Ознакомившись с этим донесением, Верховный Главнокомандующий спросил Шапошникова, что тот намерен ответить. И тут же сам продиктовал ответ: «Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия… Необходимо неуклонно выполнять указания т. Сталина, данные вам 11 сентября. Б. Шапошников. 14 сентября 1941 года, 5 ч. ОО мин.».

Примечательно: понимая возможность катастрофы, Сталин подписал эту шифровку фамилией Шапошникова — будет на кого свалить вину в случае краха.

Василевский: «Только 17 сентября Сталин разрешил оставить Киев. В ночь на 18 сентября командование фронта отдало приказ отходитьс боем из окружения. Однако вскоре связь штаба фронта со штабами армий и со Ставкой была прервана… 20 сентября погибли в бою (по иной версии — застрелились) комфронта М.П. Кирпонос, член Военного совета, секретарь ЦК КПУ М.А. Бурмистренко ( а вовсе не Хрущев, как, очевидно, полагает Суворов. — С.З.) и начальник штаба Тупиков…

…А что произошло весной 1942-го под Харьковом… С утра 18 мая обстановка для наших войск продолжала ухудшаться… Мне позвонил член Военного совета юго-западного направления Н.С. Хрущев. Он сообщил, что Сталин отклонил их предложение о немедленном прекращении наступления и попросил меня еще раз доложить Верховному об их просьбе. Я ответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом… Сталин отклонил мои предложения… Поэтому я порекомендовал Хрущеву, как члену Политбюро ЦК, обратиться непосредственно к Верховному… Вскоре Хрущев сообщил мне, что разговор с Верховным — через Маленкова — состоялся, что тот подтвердил распоряжения о продолжении наступления…»[58].

«Сталин был одним из очень немногих, кто мог предельно ясно и предельно четко выразить свою мысль. Это свойство Сталина отмечают все» [64, с. 167].

Это свойство Сталина не подтверждается! При изучении речей Сталина сразу бросаются в глаза места, где Сталин повторяется буквально через предложение (читатель уже имел возможность в этом убедиться на примере письма к Мао Цзедуну). Ошибается и Черчилль — Сталин не писал свои статьи, точнее, он делал наброски, которые в свою очередь основательно правили корректоры.

«И все описания Сталина совпадают: выдержка, феноменальная память, способность к анализу ( киевские и харьковские события этого явно не подтверждают. — С.З.) и обобщениям, которую не мог превзойти ни один из его современников, сила воли, которая явно не знала пределов, и главное — умение кратко, четко, понятно и для всех ясно выразить свою мысль.

…Сталин готовился к войне, поэтому отбирал таких полководцев, которые мыслили ясно и столь же ясно говорили и писали. 1937 год — это момент, когда Сталин формировал свою команду для войны. Дураков следовало убрать, умных — возвысить. Сталин справился с этой задачей, Сталин выбрал правильных людей» [64, с. 161–168].