Николай Лузан - Сталин. Операция «Ринг»

Вода вернула ему утраченную свежесть и остроту мыслей. Приведя себя в порядок, он вышел в холл на втором этаже, где его ждали дежурный офицер и Курмис. Судя по виду, Мартин провел трудную ночь, но держался молодцом, на тщательно наглаженном мундире не было ни одной складки, а гладко выбритое лицо отливало легкой синевой.

«Молодчина, Мартин, настоящий боец! В тебе я не ошибся!» – повеселел Шелленберг и, энергично пожав руку, поинтересовался:

– Как добрался, Мартин?

– Извините за опоздание, господин бригадефюрер, на дорогах такое…

– Полноте, Мартин, я все понимаю! – остановил его Шелленберг и спросил: – Твоя группа в сборе?

– Да, господин бригадефюрер! Все находятся на объекте X.

– Превосходно! Что с группой Боксера?

– Она ждет моей команды.

– Хорошо. Об этом поговорим за завтраком, – Шелленберг не стал в присутствии непосвященных развивать опасную тему и обратился к дежурному офицеру: – Как обстановка на фронтах, Вилли?

Но и без ответа по его мрачному лицу догадался: хороших новостей ждать не приходится, и получил тому подтверждение.

– Утром русские перешли в наступление, господин бригадефюрер, – сообщил дежурный офицер и, обратившись к оперативной сводке, зачитал: – После завершения авиационной и артиллерийской подготовки в 5:00 1-й Белорусский и в 6:15 1-й Украинский фронта перешли в наступление. Упорные бои идут на…

– Достаточно, Вилли! Я чуть позже ознакомлюсь со сводкой! – перебил Шелленберг, здесь его голос дрогнул, и спросил: – Известий от графа Бернадота и рейхсфюрера не поступало?

– Никак нет, господин бригадефюрер.

– Как только поступят, немедленно доложите!

– Будет исполнено, господин бригадефюрер, – заверил дежурный.

Шелленберг кивнул ему и направился к столовой, в дверях остановился и обратился к Курмису:

– Мартин, составь мне компанию!

– Спасибо, господин бригадефюррер, я не голоден.

– Идем, идем, аппетит, как говорится, приходит во время еды.

Курмис подчинился и последовал за Шелленбергом в столовую. Там их встретил вышколенный официант и, склонившись в низком поклоне, спросил:

– Вам что приготовить, господин бригадефюрер?

– Как обычно, Генрих, но поменьше соли, – напомнил Шелленберг и обратился к Курмису: – Ты что будешь, Мартин?

– Если вы не возражаете, господин бригадефюрер, то же, что и вы.

– Какие могут быть возражения, Мартин! Это хорошо, что в последнее время наши вкусы совпадают, – с тонким подтекстом произнес Шелленберг и поторопил официанта: – Генрих, только поскорее, у нас мало времени.

– Будет исполнено! – заверил тот и отправился на кухню.

Шелленберг, подчиняясь профессиональной привычке, включил радиоприемник. Из него раздались звуки бравурного марша. Пропагандисты Геббельса из последних сил тужились поднять дух нации. Шелленберг поморщился и с ожесточением произнес:

– Идиоты, впору похоронный марш играть!

Курмис промолчал. Шелленберг приглушил звук радиоприемника, махнул рукой на стул, занял место во главе стола и заговорил в деловом тоне:

– Мартин, не будем терять время, как обстоят дела с операцией «Зеро»?

– У меня все готово, господин бригадефюрер.

– Картотека полностью укомплектована?

– Не совсем.

– Почему?

– Вмешался группенфюрер Мюллер.

– Опять этот мясник сует свой паршивый нос в чужие дела!

– И не просто сует, он, похоже, что-то пронюхал.

– Даже так?! – насторожился Шелленберг.

– Да, – подтвердил Курмис.

– И какие для того есть основания?

– Два дня назад у меня работал оберштурмбанфюрер Мольтке.

– С какой целью?

– Официально – занимался расследованием факта побега курсантов из первого учебного отделения.

– А неофициально?

– Проявил повышенный интерес к объединенной картотеке на агентуру. В беседах с Лемке, Брунером и Ланге пытался выяснить, кто дал команду на ее концентрацию в одном месте.

– И что они сказали?

– Только то, что сделали это по моему приказу.

– Это ответили они. А что сказал ты, Мартин? – допытывался Шелленберг, стрельнув в него испытующим взглядом.

Курмис не отвел глаза и прямо заявил:

– Я довел до него легенду прикрытия, господин бригадефюрер.

– И что, она не вызвала подозрений у Мольтке?

– Трудно сказать, господин бригадефюрер, но мне кажется, он догадывается об истинной цели.

– Черт бы побрал его и Мюллера! Мясники! Костоломы!

Курмис потупил взгляд и, когда гневный запал Шелленберга угас, взял на себя смелость и предложил:

– Пока не поздно, надо действовать, господин бригадефюрер!

Ответа он не услышал. Шелленберг ушел в себя. Все складывалось против него. Бернадот молчал. Гиммлер не решался порвать с Гитлером и взять на себя всю ответственность, а вместе с ней и власть в Германии. А тут еще вмешался Мюллер и мог нарушить игру, которую он, Шелленберг, в последние недели одновременно вел на нескольких полях. План «Зеро» – это был последний козырь, но он не решался использовать его, так как все еще надеялся на успех миссии Бернадота. Посвящать в нее Курмиса Шелленберг не стал и ограничился общими фразами:

– Терпение и выдержка, Мартин! В ближайшие дни, а возможно, часы все решится.

Курмис не пытался выяснить когда, служба приучила его не задавать лишних вопросов. Сам Шелленберг больше не возвращался к операции «Зеро» и вернулся к оперативной сводке о положении на фронтах. Больше чем на минуту его не хватило, отшвырнув сводку, он обрушился с обвинениями на генералов вермахта. Появление официанта погасило гнев Шелленберга. После завтрака он распорядился, чтобы Курмис убыл в разведшколу и был в готовности приступить к выполнению плана «Зеро». Сам же остался в «Замке», но, так и не дождавшись звонка от Гиммлера, отправился в Берлин. Шелленберг все еще рассчитывал убедить его в необходимости разрыва с Гитлером. На выезде из Потсдама он своими глазами увидел результаты русского наступления.

На дорогах творилось настоящее столпотворение. В обезумевшей от страха толпе все чаще мелькали эсэсовские мундиры. Нацистская гвардия дрогнула. Не надеясь на своих вождей, она искала спасения. В Берлине обстановка была и того хуже. Паранойя охватила Гитлера. Его больше занимало не положение на фронтах, а исчезновение обергруппенфюрера Бергера. Гитлер поручил ему привести в исполнение приговор своему личному врачу – Брандту, посмевшему укрыть жену в расположении американских войск. Бергер же посчитал за лучшее не губить чужую жизнь, а спасать собственную. Агония режима для Шелленберга стала очевидна. Не найдя Гиммлера, он покинул Берлин и выехал в Вустрау, подальше от бомбежек и от обезумевшего Гитлера.

Там его застал телефонный звонок Бернадота. Шелленберг ухватился за него как за спасительную соломинку и попросил о встрече. Граф согласился. Не мешкая, Шелленберг связался с Гиммлером, тот, отбросив все в сторону, готов был лететь в Хоэнлихен, чтобы спасти не столько Германию, сколько самого себя. Получив его согласие на продолжение переговоров, Шелленберг ринулся во Фленсбург, где находился Бернадот, и, используя все свое красноречие, уговорил еще на одну встречу с Гиммлером.