Геннадий Кудий - Русская Атлантида

Решение о подготовке ко «второй польской войне» (под первой Наполеон понимал кампанию 1806–1807 годов, закончившуюся Тильзитом) принимается, по-видимому, в начале 1811 года. Название неслучайно, хотя о планах Наполеона можно судить преимущественно по его высказываниям, а они довольно противоречивы, но идея отторгнуть у России, по крайней мере, часть бывших польских территорий и присоединить их к Герцогству Варшавскому у него, несомненно, присутствует. Императору нужен надежный союзник на востоке Европы, а Россия себя в этом качестве ведет неудовлетворительно. Она постоянно нарушает континентальную блокаду Англии (а ведь за подобное Наполеон своего родного брата «освободил от обязанностей» голландского короля), лишь имитирует участие в войне с Австрией, спешно реформирует армию, протестует против оккупации Ольденбурга (во главе которого стоит тесть российского императора) и вообще поступает не по-союзнически. То ли дело поляки, уже сейчас готовые выставить в общей сложности около 90 тысяч солдат, шестую часть будущей наполеоновской армии.

Александр I понимает сложность ситуации и сам пытается повлиять на настроения поляков. В начале января 1811 года он пишет Адаму Чарторыйскому, что настал момент доказать полякам, «что несмотря на то, что их заставляют считать Россию единственным существующим препятствием к восстановлению Польши, совсем не невозможно, что именно Россия и осуществит их мечты». Далее Александр просил князя употребить свое влияние и связи в кругах польской аристократии для того, чтобы убедить поляков в серьезности его намерений. В общем, Александр соглашался дать полякам конституцию, собственное правительство, армию и внутреннюю автономию в составе России, но одновременно предлагает забыть о русских землях, разорвать все отношения с Наполеоном и поддержать русскую армию в борьбе с ним силами 50-тысячного корпуса.

В ответном письме Чарторыйский уверяет своего корреспондента в том, что поляки единодушны в своем стремлении добиваться восстановления государственности Польши как конституционной монархии, пишет о сильных профранцузских настроениях в Герцогстве и беспокойстве в связи с военными приготовлениями России. Российский император подтверждает свою готовность восстановить Польшу, дать ей либеральную конституцию и национальное руководство, но на условиях автономии в составе Российской империи (что и будет реализовано после свержения Наполеона в 1815 году). Кроме того, он не скрывает от Чарторыйского, что решение территориального вопроса также будет зависеть от позиции Пруссии, Австрии и Саксонии, правитель которой был по совместительству еще и великим герцогом Варшавским.

Иными словами, Наполеон (по крайней мере в обещаниях) оказался «щедрее» Александра I в польском вопросе, а с учетом настороженности (а то и враждебности) большинства польского населения по отношению к одной из участниц трех разделов Речи Посполитой проект русского императора выглядел тогда не слишком реалистично. По-видимому, в Петербурге это понимали и разрабатывали военные планы России без учета союза с Польшей. Напротив, в феврале 1811 года генерал Беннигсен разрабатывает подробный план превентивной войны против Франции с выходом на рубеж реки Одер. Польская армия должна быть разоружена, а в случае сопротивления — уничтожена. В качестве союзника рассматривается только Пруссия. «Одною наступательною войною возможно нам короля прусского преклонить на нашу сторону, который в противном случае непременно принужден был бы действовать против нас своими войсками; прибавим к сему, что, оставаясь в оборонительном положении, дадим мы полякам увеличить их войска, между тем как наступательными действиями, если не успеем мы истребить или рассеять польской армии, то, по крайней мере, уменьшить ее гораздо, обезоружа оную хоть частью», — писал Беннигсен.

С учетом этого, а также передислокации войск в западных областях России поближе к границам, вызвавшей настоящую панику в Варшаве, миссия Чарторыйского была обречена на неудачу. Но все закончилось еще хуже — полным провалом, так как Юзеф Понятовский после разговора с Чарторыйским, предъявившим ему письма Александра I с целью убедить его в серьезности намерений российского императора, сообщил об этом Наполеону. Последний не преминул обвинить своего венценосного союзника в подготовке войны и в очередной раз продемонстрировал полякам свою заботу об их независимости, распорядившись о создании и выдвижении к границам Герцогства Варшавского Эльбского корпуса под командованием одного из лучших французских полководцев, маршала Даву. После этого на попытках избежать войны между Францией и Россией, равно как и на надеждах склонить поляков в этой войне на российскую сторону, можно было ставить крест.

Наполеон же к началу войны 1812 года родил план расчленения Российской империи и выделения из нее литовских, белорусских и украинских земель. В беседах с поляками он прямо говорил, что ждет от шляхты организации антирусских восстаний в Литве, Белоруссии и Украине. Когда польский сейм, собранный перед вторжением «Великой армии» в Россию, узнал о ее переходе через Неман, он объявил о восстановлении Великой Польши. Правда, французский император охладил горячие головы, он отказался восстановить Польшу в границах 1772 года, поскольку вместо Речи Посполитой хотел создать ряд слабых и зависимых государственных образований — Литву, Самогитию (ранее Жмудь, этнографический регион на северо-западе Литвы), Витебск, Полоцк, Волынь, Подолье, Украину и др. Полякам пообещали только русские земли. Поэтому можно уверенно утверждать, что видение будущего польско-литовских земель у Наполеона и польско-литовской шляхты сильно отличалось.

Тем не менее в Отечественной войне 1812 года поляки были самыми самоотверженными союзниками Наполеона. Пятый (Польский) корпус его армии принял участие во всех основных сражениях этой кампании и практически полностью полег в России (по самым оптимистическим оценкам, почти из 100 тысяч поляков, участвовавших в войне, в живых останется не более 10 тысяч). Именно польский конвой будет сопровождать императора во время его поспешного бегства из России в ноябре после катастрофы на Березине, да и после польско-литовские части в массе своей оказались верны Наполеону.

Бывшее Великое княжество Литовское предоставило Наполеону десять полков — пять пехотных и пять кавалерийских, а польская армия в начале кампании 1812 года состояла из семнадцати пехотных полков, шестнадцати кавалерийских полков, дивизии легионов Вислы, корпуса Гамилькара Косинского, артиллерии и саперов: всего 87 тысяч человек и 26 тысяч лошадей. В походе Наполеона в Россию приняло участие около 70 тысяч поляков (по другим данным, похоже, вместе с литвинами — 120 тысяч). Два корпуса «Великой армии» из десяти были целиком польскими: одним командовал Понятовский, другим — Гамилькар Косинский, а остальные полки были рассеяны по разным французским корпусам, так как Наполеон рассчитывал с их помощью облегчить сношения с русскими. Как обычно, польско-литовские части воевали храбро. Тот же Юзеф Понятовский показал себя с самой лучшей стороны под Смоленском, Можайском и Бородином. Домбровскому было поручено обложить Бобруйск, в то время как еще одна из польских дивизий осаждала Ригу. Генерал Княжевич, удалившийся после роспуска польских легионов в 1802 году на Волынь и до начала войны с Россией относившийся к Наполеону с недоверием, снова поступил к нему на службу, командовал дивизией и при переходе через Березину был ранен.