Геннадий Кудий - Русская Атлантида

Вопреки утверждению многих российских и даже белорусских историков, в рядах Наполеона бились не только поляки и литовцы, но и белорусы, включая белорусских татар. После того как 1 июля 1812 года Наполеон распорядился восстановить Великое княжество Литовское в составе Виленской, Гродненской и Минской губерний, а также Белостокской области, которые были преобразованы в департаменты с местной и французской администрацией, Временное правительство ВКЛ начало формировать свои воинские части — союзные Наполеону.

В частности, бывший мозырьский стольник и подстароста Ксаверий Обухович в чине полковника сформировал в Пинске 20-й уланский полк Великого княжества Литовского. Активными сторонниками Наполеона были и три его брата, мозырьские помещики. Старший из них, бывший мозырьский судья Адам Обухович, крестный отец великого впоследствии поэта Адама Мицкевича, был близким другом его отца, адвоката Николая Мицкевича, убежденного бонапартиста. Да и сам Адам Мицкевич боготворил Наполеона — для того чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть его поэму «Пан Тадеуш».

Первая столица ВКЛ город Новогрудок при Наполеоне вновь стал центром дистрикта, здесь был избран мэр, назначен подпрефект и председатель гражданско-военной комиссии, а также была создана местная жандармерия. Город стал центром формирования 19-го уланского полка. Здесь же к исходу сентября были сформированы пехотные полки, а уланские — во второй половине октября, уже накануне отступления французов. Численность созданных здесь военных формирований составила 19 тысяч человек, включая жандармерию, причем обеспечить их всем необходимым должно было местное население.

При участии губернатора Литвы генерала ван Гогендорпа (служившего в армиях Пруссии, Голландии, участника войны за независимость США на стороне французов и бывшего посла Батавской республики в России) был создан эскадрон татарских гусар во главе с майором 8-го кавалерийского полка Мустафой Мурзой Азулевичем. Кроме того, формировались полки добровольцев, причем люди сами платили за пошив формы и за оружие. Всего на стороне Наполеона воевало около 26 тысяч литвинов-белорусов, по-прежнему считавших себя гражданами Речи Посполитой и свято веривших, что они с оружием в руках отстаивают вновь обретенное Великое княжество Литовское, чего не удалось сделать последним посполитым генералам Тадеушу Костюшко и Якубу Ясинскому в 1794 году. И это несмотря на то, что накануне Отечественной войны 1812 года российские власти сумели призвать под ружье в селах и городах Беларуси почти всех, кого только было можно. Тогда в ряды русской армии влилось более 30 тысяч белорусов, а Минский и Гродненский гусарские полки российской кавалерии почти целиком состояли из белорусской шляхты.

Поляки и литвины, шедшие с «Великой армией» в ее наступательном движении, вместе с нею и отступали в Беларусь, Литву, Великое Герцогство и в Германию. И если раньше у них были некоторые иллюзии насчет намерений Наполеона, то, по логике вещей, они должны были утратить их в тот день, когда Наполеон двинулся от Смоленска к Москве. Ведь если бы император Франции в самом деле намеревался восстановить их отечество, ему следовало только утвердиться здесь, организовать польско-литовскую армию и крепости, поставить гарнизоны. Этим он нанес бы страшный удар могуществу России и создал бы в тылу Германии и Австрии вассальное государство, содействие которого было бы ему обеспечено во всякое время. Но он увлекся миражом Москвы и в своей гибели увлек за собою и наиболее верных союзников. Тем не менее даже после проигрыша этой безумной кампании немало жителей бывшей Речи Посполитой еще долго надеялись на Наполеона и рассчитывали, что он вернется для наступательных действий. Неудивительно, что его поражение и взятие союзниками Парижа они воспринимали как собственную трагедию. Адъютант Милорадовича Фёдор Глинка, находясь в те дни в Вильне, так описал это событие: «Париж взят! Весть сия распространяется в городе. Русские в восторге, поляки (Глинка так называет и литвинов) — смотрят сентябрем!.. Эта весть укусила их за сердце. Площадь, где гуляют, вдруг опустела: все присмирели в домах». А Тадеуш Костюшко писал тогда своим соотечественникам из Америки: «Я не знаю, почему, несмотря на симпатию между французами и поляками, французы всегда покидают нас в решительную минуту».

23 декабря 1812 года Александр вернулся в Вильню, которую он покинул всего полгода назад. Он не стал мстить тем, кто связал себя с судьбой Наполеона, и объявил всеобщую амнистию. Тронутые этой милостью, поляки и литвины в большинстве решили снова примкнуть к России: Огинский, Чарторыйский, Мостовский предложили создать королевство Польское, тесно связанное с Россией. 18 февраля 1813 года русские вступили в Варшаву, которая была плохо укреплена, а весь ее гарнизон состоял из 13 тысяч поляков и 2 тысяч саксонцев. Было образовано временное правительство из двух русских и трех поляков под председательством генерала Ланского. Императорским наместником в Польше был назначен генерал Зайончек, а прежнее варшавское правительство удалилось в Краков. В сущности, созданное Наполеоном Великое Герцогство Варшавское прекратило существование, но Европа должна была еще окончательно решить его судьбу.

Вместе с тем поляки «Великой армии», в общем-то, остались верны своему кумиру даже тогда, когда большая часть Европы от него отвернется. Одни отправились помогать гарнизонам крепостей Данцига, Торна, Модлина, а другие отошли в Германию. В Битве народов под Лейпцигом в октябре 1813 года польские части не уступали в храбрости самим французам, а их вождь Юзеф Понятовский за это был произведен в маршалы Франции, но погиб через день в волнах Эльстера (19 октября 1813 г.). Его соотечественники приписывают маршалу гордые слова: «Бог вверил мне честь Польши, я верну ее только ему». Данциг сдался 17 ноября, Замостье — 22 декабря, Модлин — 25-го. Домбровский довел остатки польской армии до Рейна, и она особенно отличилась при Ганау.

Ян Генрик Домбровский.

Юзеф (Иосиф) Понятовский.

Декрет 4 апреля 1814 года вручил командование польскими частями, состоящими под наполеоновскими знаменами, генералу Красинскому. При своем отречении от престола Наполеон тоже не забыл своих верных соратников. Он оговорил, чтобы им разрешили вернуться на родину с оружием и багажом, сохранили знаки отличия и пенсии.

Со своей стороны Александр I тоже отнесся к польской армии благосклонно и во время пребывания в Париже назначил комиссию, которой было поручено преобразовать ее. В комиссию вошли: Домбровский, Зайончек, Вьельгорский, Сераковский и Гедройц. Александр разрешил полякам сохранить национальную кокарду и объявил амнистию. В письме на имя Костюшко император дал обещание восстановить его отечество и разрешил устроить торжественные похороны Понятовского, прошедшие в присутствии возглавлявшего церемонию Барклая де Толли и в обстановке братания двух армий — русской и польской. По пути на Венский конгресс Александр остановился в Пулавах, где отказался принять ключи Кракова, заявив, что пришел не как победитель, а как друг.