Христиан Девет - Воспоминания бурского генерала: Борьба буров с Англиею

В глубине души я ожидал, но не говорил об этом никому, что англичане пойдут теперь на Кронштадт, а потому больше чем когда-либо, чувствовал необходимость оставаться у них в тылу. Я сообщил о моих опасениях президенту Штейну в то время, как он посетил нас в Александрии. Я сказал ему тогда же, что хочу идти в Норвальспонт и даже в Капскую колонию, но он был против этого. Не то, чтобы он находил мой план нехорошим, но ему казалось, что трансваальцы могли бы обидеться, сказав, что оранжевцы, после вторжения англичан в их страну, покинули их одних. Печально! И все-таки, следовало бы это тогда же сделать… А теперь? Но… Спустя лето по малину в лес не ходят никогда… Во всяком случае, нужно признать, что каждый из нас оставался верен себе и действовал так, как ему казалось наилучшим по его глубокому убеждению, а потому о том, что произошло, нечего и горевать.

Мы отправились вдоль реки Занд, вверх по течению. У Табаксберга произошло непродолжительное горячее сражение между генералом Филиппом Бота и передними колоннами лорда Робертса. Я оставил генерала де-Вилие у Кораннаберга с коммандантами: де-Вилие, Кроутером, Ру и Потчитером оперировать в юго-восточных округах и по возможности помешать тому, чтобы житница Оранжевой республики, — Ледибранд, Фиксбург и часть Вифлеема — были бы обобраны неприятелем [34] Эта житница снабжала не только Оранжевую республику, но и Трансвааль. Урожай хлебов в этих округах, а также в части Вепенера и Рувиля, Блумфонтейна и Таба-Нху, бывал всегда хорош, в этот же год особенно выдавался по качеству и по количеству. По уходе мужчин, хлеба (маис, пшеница и каферкорн) убирались бурскими женщинами; а в тех местах, где нельзя было достать кафров, женщины делали решительно все своими руками, с помощью мальчиков от 10-16-тилетнего возраста и даже девочек. Они так успешно выполнили работы, что, несмотря на то, что англичане уже сожгли несколько тысяч мешков зерна, все еще было для нас достаточно, чтобы продолжать войну. Как обидно было им смотреть, когда англичане бросали без всякой меры все в одну кучу, чтобы кормить своих лошадей; а еще обиднее было, когда результат их упорной и долгой работы делался добычей пламени. Бедные женщины! С горькими слезами сеяли они, и с еще более горькими собирали свой хлеб. И удивительное дело! Как англичане ни старались потоптать поля лошадьми и быками, уродилось всего неимоверно много. Такого хорошего урожая почти никогда и не бывало. Вследствие этого только и возможно было женщинам, за отсутствием мужей и сыновей, все-таки удерживать лошадей у себя и прокармливать их. Рука лорда Робертса не пощадила работы женщин и сожгла их урожай по совету изменивших родине бюргеров. (Прим. автора) .

Этот храбрый генерал (де-Вилие) выиграл несколько сражений, заставив англичан понести большие потери у Гувенерскопа и Вендеркопа, но затем, когда нахлынули массы английского войска, ему все-таки пришлось отступить. Все хлебные округа перешли в их руки, хотя, правду надо сказать, они дались им не даром.

Англичане преследовали генерала де-Вилие до Сенекала, Линдлея и Биддульфсберга, при чем у первой из названных местностей он нанес им поражение, и англичане понесли тяжелые потери. Но, к несчастью для всех нас, храбрый генерал был тяжело ранен в голову. Здесь же произошло печальное происшествие. Каким-то образом случилось, что загорелась трава. Был сильный ветер, пожар разгорался и пламя перекидывало через место, где лежало много английских раненых. Их не успели спасти, и много бедных солдат умерло ужасной случайной смертью.

Мы не знали, что делать с тяжелораненым генералом де-Вилие. Ничего не оставалось более, как просить английского офицера, командовавшего отрядом у Сенекала, допустить английских врачей помочь раненому. Попытка наша удалась, и генерал де-Вилие попал к английским врачам. К несчастью, он все-таки умер от раны.

Мне сообщили вскоре, что человек, хлопотавший о переносе генерала де-Вилие к английским врачам, был никто иной, как отставленный мною экс-коммандант Вилонель, служивний, как простой бюргер. Несколько дней после этого он передался англичанам, сложив оружие, так что ясно было, что, устраивая дело генерала де-Вилие, он устраивал собственные дела. Вскоре после его передачи англичанам, он прислал письмо одному из фельдкорнетов генерала де-Вилие, назначая ему место для свидания с ним и с одним английским офицером. Но письмо это не попало в руки адресата, и вместо фельдкорнета отправился на назначенное место около Сенекала капитан Преториус с несколькими бюргерами. Было темно и один другого не могли узнать. И что же случилось?

— Где фельдкорн?.. — спросил Вилонель.

— Вы мой пленный! — ответил капитан Преториус, беря лошадь г. Вилонеля под уздцы.

— Измена! — крикнул г. Вилонель.

Но крики не помогли. Бюргеры привели его в лагерь, откуда он был отправлен в Вифлеем. Там он был предан военному суду [35] Этот суд не состоял из военных чинов: это был суд совсем новый, установленный фольксрадом в Кронштадте на последнем собрании. Суд состоял из трех лиц, при чем одно лицо должно было быть всегда ученым юристом. (Прим. автора) , незадолго перед этим учрежденному в Вифлееме, и был приговорен к продолжительному тюремному заключению.

На место генерала де-Вилие я назначил пастора Поля Ру фехтгенералом. Это был верный и преданный родине человек. Он давно уже находился в отряде, как пастор, и часто во время значительных сражений неустрашимо перевязывал раненых. Его советы были всегда дельные и принесли офицерам большую пользу. К сожалению, его деятельность вскоре прекратилась, так как он попал в плен при сдаче Принслоо около Наупорта.

Я позволю себе сделать маленькое отступление.

Я шел на восток от Дорнберга к реке Занд.

Занд! Это имя будит во мне отрадные воспоминания. Здесь, на ее берегах, в 1852 г. английское правительство заключило конвенцию с Трансваалем. Эта конвенция была нарушена 12 апреля 1877 г., когда сэру Теофилусу Стипстону вздумалось ограничить независимость Трансвааля; но вскоре затем конвенция снова была восстановлена, так как Гладстон, великий и благородный государственный человек Англии, признал независимость Южно-Африканской республики.

Здесь, на берегу этой реки, полной воспоминаний, стояли мы теперь с намерением задержать неприятеля. Но… ни имена, ни воспоминания не помогли.

Лорд Робертс напал на нас соединенными силами. Хотя ему пришлось понести потери, но он прорвался через наши линии у Вентерсбурга, где находился генерал Фронеман с одним трансваальским коммандантом, и двинулся на Кронштадт.

Я приказал своему отряду идти в Дорнкоп, лежащий к востоку от Кронштадта, а сам с моим штабом, коммандантом Нелем и несколькими из его людей, в тот же вечер 10 мая, после захода солнца, поскакал вперед. Мы ехали всю ночь напролет и прибыли на следующее утро в Кронштадт. Не теряя ни минуты времени, мы сделали все нужное для спасения правительства, и в тот же день после обеда оно перебралось в Гейльброн, где и оставалось долгое время [36] В это время в Кронштадте работал русско-голландский санитарный отряд, посланный в Африку на пожертвования русского народа, поступившие со всех концов России, вследствие воззвания русско-голландского комитета. под председательством пастора Гиллота. .