Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

В 1932 году сотрудники ВОКСа, советские дипломаты и чиновники решительно разошлись во мнениях по поводу того, сколько внимания и поддержки оказывать Арплану в отличие от проверенных германских организаций-партнеров, таких как Общество друзей СССР и Общество по изучению Восточной Европы, руководимое Отто Хётчем. По мере того как политическая жизнь Германии в начале 1930-х годов становилась все более поляризованной, появлялись случаи перекрестного членства, а также неприкрытое соперничество между двумя старыми организациями «друзей» и новоиспеченной. Например, преемником Хётча на посту руководителя Общества по изучению Восточной Европы стал в 1931 году (и оставался на этом посту до 1933 года) еще довольно молодой человек — Клаус Менерт, который был гораздо более расположен к советскому государству, чем его предшественник, поскольку верил в неизбежность перемен в Германии. Менерт родился в Москве в 1906 году, говорил по-русски без акцента и установил связи со многими нужными людьми во время своих поездок в СССР в конце 1920-х годов, став впоследствии влиятельным советологом. Его желание рассматривать Советский Союз начала 1930-х годов как позитивную экспериментальную модель для Германии привело к конфликту с консервативной старой гвардией Общества Хётча. Фактически Менерт на короткое время стал правым радикалом: он начал активно поддерживать «левых нацистов» — Черный фронт Отто Штрассера, созданный в 1930 году, после того как последнего исключили из нацистской партии. Поскольку новоявленный радикал имел исключительный опыт взаимодействия с советскими организациями и понимал русскую культуру, наиболее целесообразным для него, судя по его политической ориентации, было занять место в секретариате Арплана. Есть мнение, что Менерт, возможно, был даже автором названия этой организации {751} 751 Kohlstruck M. «Salonbolschewist» und Pioner der Sozialforschung: Klaus Mehnert und die Deutsche Gesellschaft zum Studium Osteuropas 1931–1934// Osteuropa. 2005. Vol. 55. № 12. S. 29–47; о Менерте и Арплане см.: DupeuxL. «National-bolchevisme»: Strategie communiste et dynamique conservatrice. Essai sur Ies different sens de L'Expression en Allegmagne, sous la Republique de Weimar (1919–1933). Doctoral thesis. University of Paris I, 1974. Lille: Atelier reproduction des theses, 1976. P. 458 [примеч. 3]. О положении Менерта в Арплане см.: Отчет Общества по изучению советского планового хозяйства // Дух Рапалло: Советско-германские отношения, 1925–1933 / Ред. Г.Н. Севостьянов. Екатеринбург: Научно-просветительский центр «Университет», 1997. С. 247–249. .

Однако сами правые революционеры из Арплана, в отличие от умеренного националиста Хётча, а также большинства ученых и влиятельных политиков из его группы, вышли далеко за рамки геополитических прогнозов «восточной ориентации» — необычный поворот идеологического и политического интереса к ленинизму и зарождавшемуся сталинизму побудил их к контактам с советским государством. Яростный антизападный менталитет веймарской «консервативной революции» смешивался с русофильским элементом интеллектуальной эволюции германского национализма. Это стало очевидным уже в начале 1920-х годов, если исходить из того, что именно Освальд Шпенглер и Мёллер ван ден Брук, погрузившись в мир Достоевского, сформулировали основу «новых националистических» теорий «прусского социализма» и «Третьего рейха» [65] В 1924 году советскому посольству в Берлине было указано, что в Объединенном бюро информации и Комиссариате просвещения считают «крайне желательным» посещение Шпенглером СССР. О.Д. Каменева, Пред. Комиссии заграничной помощи Президиума ЦИК — Советнику Полпредства в Германии СИ. Бродовскому, 30 сентября 1924 г. // АВП РФ. Ф. 082. Оп. 7. Д. 52. Папка 18. Л. 14. Ставилось только одно условие: чтобы Шпенглер «не использовал путешествие для политической или пропагандистской деятельности». . Немецким революционерам правого толка, которые стремились превратить надвигающуюся революцию из классовой в национальную, «пролетарская революция» могла дать поучительные уроки, которым готовы были следовать некоторые нацистские деятели, о чем свидетельствуют отдельные публикации. Другие приверженцы консервативной революции пошли еще дальше, открыто восхищаясь революционным авангардизмом большевиков, их методами политического насилия и способностью мобилизовать массы {752} 752 О консервативной революции см. среди прочего: Mohler A., Weissmann К. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918–1932: Ein Handbuch. 6th ed. Graz: Ares, 2005; классическая работа: Stern E The Politics of Cultural Despair: A Study in the Rise of the Germanic Ideology. Berkeley: University of California Press, 1961; La «Revolution conservatrice» dans l'Allemagne de Weimar / Ed. L. Dupeux. Paris: Editions Kime, 1992. . Во время Великой депрессии интерес германских националистов к Советскому Союзу усилился и распространился на плановую экономику и — конкретнее — на пятилетний план, которые привлекали правых радикалов тем, что могли служить моделью для экономики Германии в ее стремлении преодолеть зависимость от стран Запада.

В каждом из этих случаев определенные нацистские и фашистские деятели Германии последовательно или эпизодически превозносили большевизм, а не традиционно изливали на него свою злобу. В результате термин «национал-большевизм» (Nationalbolschewismus), обозначающий попытку использовать опыт большевизма для национальных или общенародных (volkisch) целей, употреблялся в Германии уже с 1919 года {753} 753 См. прежде всего: Schiiddenkopf O.-E. National-bolschewismus in Deutschland 1918–1933. Rev. ed. Frankfurt: Verlag Ullstein, 1972 (orig. 1960); Dupeux I. «Nationalbolchevisme». . [66] Эрик ван Ри выступает за более узкое определение национал-большевизма, применяя его лишь к небольшой группе «твердолобых» поклонников оригинального коктейля из национализма и коммунистической экономической программы, а не ко «всем тем, кто надеялся объединять правых и левых экстремистов на националистической платформе», — см.: Van Ree Е. The Concept of «National Bolshevism»: An Interpretative Essay// Journal of Political Ideologies. 2001. Vol. 6. № 3. P. 289–307. Однако если пытаться не определить это понятие, а проанализировать его историю, то открывается вся глубина привлекательности советского проекта для немецких националистов. Более того, данному идеологическому взаимодействию между левыми и правыми способствовал ряд прецедентов в политической жизни 1930–1933 годов, частью которой было учреждение Арплана. Руководители Коминтерна, советского государства и немецких коммунистов одобряли введение националистических лозунгов в коммунистическую пропаганду с целью переманить сторонников у фашистов правого толка. Эти важные открытия в искусстве политической стратегии происходили в кризисные моменты истории Веймарской республики: трудное начало в 1919 году, оккупация союзниками Рурской области в 1923 году и окончательный крах вследствие значительного роста электоральной поддержки нацистской партии после 1930 года {754} 754 Schuddenkopf O.-E. National-bolschewismus. S. 7, 55–56, 61–62, 70–86, 111125, 175, 287. Наиболее жесткие свидетельства против германского и советского коммунизма того периода можно найти в работе: Норре В. In Stalins Gefolgschaft: Moskau und die KPD 1928–1933. Munich: R. Oldenbourg Verlag, 2007. .