Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

В конечном итоге советские эмиссары во Франции, как и везде, находили чрезвычайно сложным иметь дело с разнообразием «буржуазных» интеллектуалов как таковым. Обширная сеть, заброшенная советской культурной дипломатией, гарантировала с самого начала, что советские эмиссары всегда будут искать то, чего у них нет. В 1931 году, размышляя о росте интереса ко всему советскому во времена Великой депрессии, референты НКИД и ВОКСа по Франции снова мечтали о привлечении еще большего количества самых выдающихся французских ученых, часть из которых не воспринимали общество «Новая Россия», считая его слишком пропагандистским {272} 272 Б. Барков, III отдел Запада — тов. Рубинину, 5 марта 1931 г. // АВП РФ. Ф. 010. Оп. 2. Д. 249. Папка 13а. Л. 5. . Однако в том же году симпатизанты из числа членов «Новой России» были пренебрежительно оценены как недостаточно сочувствующие, они «не отличаются большой храбростью в политических вопросах, особенно там, где речь идет о политической акции, направленной против общепризнанных взглядов или правительственной политики». Советский дипломат осмелился высказать свое мнение о том, что, принимая во внимание «французскую психологию» и французский «индивидуализм», трудно представить одну большую общественную организацию, успешно объединяющую в своих рядах «промышленника, финансиста, журналиста, ученого, мелкобуржуазного интеллигента и пацифиста» {273} 273 В. Довгалевский, Париж — Наркоминдел, тов. М.М. Литвинову // АВП РФ. Ф. 010. Оп. 2. Д. 249. Папка 13а. Л. 6,8. . Заметное «полевение» во Франции в период 1920–1930-х годов стало отражением возможностей, созданных политической поляризацией в последние десять лет существования Третьей Республики, что рассматривалось в качестве долгожданного решения давних советских организационных дилемм, особенно очевидных во Франции.

В Соединенных Штатах общество дружбы начало действовать не в 1923–1924 годах, как большинство аналогичных объединений в Европе, а только в 1927-м. Как и во Франции, такое запаздывание отражало организационные трудности, неблагоприятный климат в политических кругах и в прессе, а также проблемы, связанные с непризнанием СССР. Англо-американский сектор ВОКСа сосредоточился главным образом на Великобритании, и планы Каменевой совершить американское турне в 1927 году были разрушены, когда Госдеп отказал ей в визе, как и многим другим советским политическим деятелям {274} 274 Saul N.E. Friends or Foes? The United States and Russia, 1921–1941. Lawrence: University Press of Kansas, 2006. P. 193. . Сначала ответственный секретарь Каменевой, будущий глава книгообмена ВОКСа Роман Веллер (работавший с ней в период борьбы с голодом, по возвращении из эмиграции в США, куда он попал после революции) был послан в ознакомительную поездку в Вашингтон и Нью-Йорк, продолжавшуюся с 29 декабря 1924-го по 28 января 1925 года. Он обнаружил абсолютное отсутствие координации в действиях бесчисленных представительств различных советских организаций в США, включая такие, как комиссариаты здравоохранения и земледелия, торговую корпорацию «Амторг», основанную в Нью-Йорке в 1924 году, Государственное издательство (Госиздат), не говоря уже о странном положении Бориса Сквирского, руководившего советским информационным бюро в Вашингтоне, которое начало работать в сентябре 1923 года. Вскоре Сквирский сделался как бы неофициальным послом в США и главной фигурой в борьбе СССР за признание Соединенными Штатами, поэтому, даже став уполномоченным ВОКСа, он был чрезвычайно занят другими делами.

Во время своей поездки в США Веллер в качестве представителя Каменевой посещал конференции политологов и Американской ассоциации развития науки (American Association for the Advancement of Science), завтракал с издателями журнала левой ориентации «The Nation», а также уделил немало времени работе над брошюрой об американском фольклоре. Кроме того, он вел переговоры об обществе дружбы, будучи в Нью-Йорке и Вашингтоне. В своих глубоких заметках Веллер отмечал, что «представление об СССР у громадного количества американцев даже нельзя назвать ложным; оно просто отсутствует». Он также рассуждал об отличительной особенности американского «идеалистического либерализма», который искал в советском эксперименте то, что не было реализовано на тот момент в Соединенных Штатах; в то же время, пояснял он, для США было характерно принятие решений на частном, а не на государственном уровне, что заставляло потенциальных сторонников и сочувствующих СССР с подозрением относиться к советским государственным учреждениям. Главная задача общества дружбы, по мнению Веллера, должна была бы состоять в оказании влияния на общественное мнение с целью добиться признания СССР Соединенными Штатами, что полностью соответствовало первоочередным задачам советского государства в то время. Большую часть своей энергии он тратил на книгообмен по линии ВОКСа, предоставлявший последнему, вопреки обычной для Библиотеки Конгресса практике, возможность экономить столь ценную валюту {275} 275 [Р.С. Веллер. Неозаглавленный отчет, не ранее 29 января 1925 г.] // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 5. Л. 3–14; Saul N.E. Friends or Foes? P. 151–152, 277. О советских представителях в США, особенно торговых, в данный период см. работу: Шишкин В.А. Россия в годы «великого перелома» в восприятии иностранного дипломата (1925–1931 гг.). СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. Гл. 17. . Веллер, проявивший себя энергичным и инициативным сотрудником ВОКСа, позднее отошел от дел этой организации. Воспользовавшись своими связями в АРА, которые сохранились у него со времен работы по борьбе с голодом, он получил должность в универмаге «Мэйсис» {276} 276 Patenaude B.M. The Big Show in Bololand: The American Relief Expedition to Soviet Russia in the Famine of 1921. Stanford: Stanford University Press, 2002. P. 373375. .

То, что в 1926 году Американо-русский институт культурных связей (American Russian Institute for Cultural Relations; далее — Общество дружбы) был наконец создан и в апреле 1927 года его правление собралось на свое первое заседание, произошло по инициативе «местной интеллигенции» — нью-йоркской группы, в которую входили Люси Бренэм и Грэм Тейлор. По мнению референта ВОКСа, ситуация отличалась от английской — в Лондоне эмиссары советской колонии взяли на себя инициативу по учреждению Британского общества культурных связей. В отчетах ВОКСа конца 1920-х — начала 1930-х годов (частично в соответствии с кампанией «пролетаризации», радикализировавшейся в ходе потрясений «великого перелома» и направленной на предоставление преимуществ «трудящейся» и «демократической» интеллигенции за рубежом) выражалось неудовольствие выделением внутри интеллигенции «элитарных слоев» и состоятельных лиц, предрасположенных к левой идеологии. Как и в Лондоне, группа в Нью-Йорке имела закрытый характер и включала слишком много «уважаемых джентльменов» {277} 277 План работы ВОКС, 1931 г.// ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 1а. Д. 158. Л. 67; Отчет о работе ВОКС 1 июля 1929 г. — 1 марта 1930 г. // Там же. Ф. 7668. Оп. 1. Д. 215. Л. 1–71, здесь л. 14. . Оценка ВОКСа была на самом деле точна. Американское Общество дружбы вело себя крайне сдержанно, всячески избегая конфликтов. Штаб-квартира Общества располагалась на Ист 55-й Стрит в Нью-Йорке (музыкальный, художественный и книжный комитеты были сформированы к 1928 году, за чем последовало открытие не столь активных филиалов Общества в Чикаго, Филадельфии и Сан-Франциско). По словам одного историка, в новую организацию входили «богатые и, как правило, уважаемые» люди, вовлеченные в «респектабельное дело либерального и социального преобразования Америки» {278} 278 Цит. по: Saul N.E. Friends or Foes? P. 157; Parks J.D. Culture, Conflict and Coexistence: American-Soviet Cultural Relations, 1917–1958. Jefferson, NC: McFarland, 1983. P. 22–23; РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 780. Л. 14. .