Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Легче всего предложить объяснение, которое представило бы ситуацию в наиболее выгодном свете: коммуна должна была служить целям облагораживания вселяющего ужас ОГПУ, накапливая солидный запас положительных отзывов. Эта цель была достигнута в международном масштабе, поскольку колония, удобно располагавшаяся в сельской местности в 27 километрах от Москвы, стала образцово-показательным учреждением для распространения достижений советской уголовно-исполнительной системы в области перевоспитания преступников. Были и идеологические причины: в Болшево особо пристальное внимание, уделявшееся молодежи как будущему нового порядка, сочеталось с принципом, согласно которому среда формирует нового человека. Коммуна была удачной формой социализма в миниатюре, крошечной частью колоссальных, грандиозных проектов нового порядка. Очевидно, однако, что Болшево было дорого Дзержинскому задолго до того, как оно стало образцово-показательным учреждением (что произошло фактически уже после его смерти в 1926 году). Посещение коммуны было одним из «немногих развлечений», которые он себе позволял; однажды он признался наркому юстиции, что эти ребятишки с давно не мытыми физиономиями — его лучшие друзья, что среди них он может отдохнуть, а также найти в них и поддержать массу талантов {493} 493 Gerson L. The Secret Police in Lenin's Russia. Philadelphia: Temple University Press, 1976. P. 127. . Дзержинский всегда был известен своим железным фанатизмом, но в последнее время его стали изображать как «растущую силу умеренности» внутри ГПУ и партийного руководства в период между 1921 и 1926 годами, когда он неуверенно дрейфовал в сторону восстановления «баланса между террором и согласием» {494} 494 Weiner D. Dzerzhinskii and the Gerd Case: The Politics of Intercession and the Evolution of «Iron Felix» in NEP Russia // Kritika. 2006. Vol. 7. № 4. P. 759–791 [цит. с. 770, 788]. . Возможно, роль в спасении бездомных детей в Болшево позволяла ему в какой-то мере оправдывать жесточайшие репрессии против неисправимых врагов революции?

По данным одного из бывших чекистов, дезертировавших из рядов ОГПУ, выходцы из трудовых коммун этого управления составляли значительную часть кадрового состава советских спецслужб {495} 495 Gerson L. The Secret Police. P. 128. . Пожалуй, еще важнее тот факт, что ВЧК потеряла контроль над лагерями и тюрьмами в период перехода к нэпу (1921–1922 годы), когда ее главные конкуренты — комиссариаты юстиции и внутренних дел — выдвинулись в первые ряды поборников соответственно переобучения и экономического самообеспечения заключенных {496} 496 Jakobson M. Origins of the Gulag. P. 53, 59. . Болшево и две другие известные детские коммуны, в Люберцах и Харькове, предоставили ВЧК/ОГПУ возможность проявить себя в обеих указанных областях. Горький, как и другие выдающиеся посетители, помог привлечь внимание к «достижениям» чекистов.

Со стороны ОГПУ основателем Болшевской коммуны стал Матвей Самойлович Погребинский, родившийся в 1895 году в полтавском штетле, в семье, где было девять детей. Он участвовал в Первой мировой войне, в 1919-м вступил в Красную армию, а чекистом стал лишь за несколько месяцев до того, как в 1924 году открыл детскую коммуну. Не имея педагогического опыта, а только «днями и ночами» изучая литературу о детской беспризорности, Погребинский сделал успешную карьеру чиновника в ОГПУ и дослужился до поста начальника НКВД по Горьковской области. Однако в официальной версии истории коммуны не упоминается, что она была сформирована на основе детской трудовой коммуны им. Розы Люксембург, основанной в феврале 1924 года энергичным и опытным педагогом Федором Мелиховым, чей успех и заинтересовал Погребинского. Главной чертой беспризорничества были скитавшиеся банды бездомных детей, возглавлявшиеся так называемыми вожаками, которые устанавливали, порой жестокими методами, власть над другими членами банды. Мелихов разработал ряд успешно применявшихся контрметодов для того, чтобы уменьшить влияние вожака и ослабить соблазны уличной жизни, давая детям возможность почувствовать принадлежность к коллективу через самоуправление и работу в обувной мастерской. Погребинский выбрал коммуну им. Розы Люксембург, чтобы преобразовать ее в совхоз в Болшево при покровительстве чекистов. И вот с 18 августа 1924 года по приказу, подписанному Ягодой, Мелихов был обязан подчиняться Погребинскому «во всех отношениях». Педагог Мелихов продолжал работать в полной безвестности, а чекист Погребинский прославился как отецоснователь Болшевской коммуны {497} 497 Погребинский Н.М. О моем отце // Болшево: Литературный историко-краеведческий альманах. Болшево: Писатель, 1994. Вып. 3. С. 14–15. Это специальный выпуск альманаха, посвященный Болшевской трудовой коммуне ОГПУ. О Мелихове см.: Хиппиг Г. Болшевская коммуна — «старший брат» макаренковской «дзержинки» // Беспризорник. 2006. № 1. С. 19–37, здесь с. 20,2 8; различные источники по мелиховской коммуне им. Розы Люксембург см. в: Гладыш С.Д. Дети большой беды. М.: Звонница, 2004. С. 297–321. .

Удивительно, но Болшево стало знаменитым благодаря не ОГПУ, не ВОКСу и не советской прессе, а леволиберальному американскому журналу «The Nation», в номере которого от 11 ноября 1925 года была напечатана наивная статья Вильяма Ресвика (Reswick). Уполномоченный ВОКСа в Вашингтоне Борис Сквирский стал получать вопросы от любопытствовавших американцев о «русской ферме-колонии для мальчиков-преступников». Сквирский послал запрос в Москву с целью получения дополнительной информации, верно уловив три особо привлекательных аспекта данного явления: связь с социальной реабилитацией, реформированием карательной системы и гуманизацией советской жизни. Служащая ВОКСа Цецилия Рабинович, однако, ошибочно направила запрос Сквирского в колхоз, расположенный в Болышево, а не в Болшевскую коммуну, прикрывшись тем натянутым аргументом, что она не знает о ее местонахождении {498} 498 Reswick W. An Experiment in Freedom// The Nation. 1925. 11 November; [Marian Tyler, Extension Division, «The Nation» — Борису Сквирскому], 23 ноября 1925 г. // ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 5. Л. 153; Сквирский — О. Каменевой, 27 ноября 1925 г. // Там же. Л. 54; Письмо от Ц. Рабинович, Бюро связи — ст. Болышево, Сев. ж.д., совхоз «Костькино», б.д. // Там же. Л. 156. . Таким образом, ВОКС узнал о Болшево благодаря «The Nation». Уже в 1926 году — только после того, как в 1925-м интерес из-за рубежа стал возрастать, — советская центральная пресса начала распространять информацию о Болшевской коммуне во все большем количестве статей {499} 499 Позамантир Р. Предисловие // Болшево. С. 3. . Вывод однозначен: коммуна в Болшево основывалась не как показательная «витрина» для иностранцев, разве что процесс, в результате которого она стала образцово-показательным учреждением, был запущен в ответ на международное одобрение.