Анатолий Белов - Через костры и пытки

В голубом небе сияет веселое весеннее солнце, согревает землю теплыми и ласковыми лучами. А в тюремной камере всегда полумрак. Только полоска света, проникающая в камеру, напоминает о том, что пришел новый день.

Двадцать девять раз приходила и уходила весна, а Кампанелла продолжал томиться в тюрьме. Это было хуже пыток, ибо 29 лет, проведенных в тюрьме, — самая страшная, длительная пытка.

Инквизиции не удалось сломить его дух, уничтожить его физически. Он был словно из камня, этот сильный и мужественный человек. Он не только смирился, но, более того, продолжал работать.

Любыми правдами и неправдами Кампанелла добывал бумагу и чернила. Урывками, когда в коридоре не было слышно шагов тюремщика, записывал свои мысли и потом находил способ передать написанное на волю друзьям.

Инквизиторы сделали все возможное, чтобы заставить Кампанеллу замолчать, к нему приставили самых надежных тюремщиков, устраивали неожиданные обыски в камере, следили за каждым его шагом. Но написанные Кампанеллой трактаты, переписанные в десятках экземпляров, ходили по рукам. Об этом то и дело доносила тайная полиция.

И тогда Кампанеллу перевели в еще более мрачную тюрьму, чем Кастель Нуово. Его бросили в подземелье крепости Сант-Эльмо. В сером сыром каземате, куда не проникало ни единого луча света, он наверняка не сможет писать.

Отдавая это распоряжение, вице-король процедил сквозь зубы:

— Пусть сгниет заживо этот бунтовщик и еретик. Сант-Эльмо будет ему могилой.

Нет, надежды вице-короля и католических инквизиторов, просивших его перевести Кампанеллу в крепость Сант-Эльмо, не сбылись. И на этот раз не удалось сломить этого узника. Три года и восемь месяцев спустя власти вынуждены были перевести Кампанеллу снова в тюрьму Кастель Нуово.

Кампанелла работал беспрестанно. В тюрьме он написал несколько сочинений, в том числе трактаты «Медицина», «Метафизика», «Диалектика»… Работоспособность его была поразительна. Но не менее поразительным было и то, как этому удивительному человеку удавалось обходить все препоны, которые ставили бдительные тюремщики. Он находил людей, которые подпадали под власть его обаяния, рискуя, приносили в камеру бумагу, передавали на волю его рукописи. Тюремное начальство устанавливало слежку за надзирателями, сменяло их, но ничего не помогало. Кампанелла находил выход в казалось бы безвыходных положениях.

Его враги бесновались, скрежетали зубами инквизиторы. Они чувствовали себя беспомощными перед этим узником. А тут еще тайное донесение о том, что Кампанелла отправил письмо Галилею, написал «Четыре статьи о „Рассуждении“ Галилея», в которых поддерживал взгляды ученого, разделявшего мнение Коперника о движении Земли вокруг Солнца, взгляды, противоречащие священному писанию и учению церкви. И инквизиторы вновь спешат к вице-королю, чтобы убедить его в том, что Кампанеллу преждевременно перевели из Сант-Эльмо. Только эта страшная тюрьма может исправить его.

Уже сам по себе этот шаг свидетельствует о растерянности церковников, которые никак не могли найти способа обуздать Кампанеллу, заставить его замолчать. В одну из зимних ночей Кампанеллу вывели из камеры, посадили в карету и повезли неведомо куда. По бокам сидели стражники, крепко державшие его за руки. Он пытался узнать, куда его везут, но стражники молчали. Только тогда, когда карета остановилась и он увидел в предрассветных сумерках очертания каменного замка, понял: это Сант-Эльмо.

Все повторилось снова. Только надзор стал еще более строгим. С Кампанеллы буквально не спускали глаз, чтобы он не мог написать ни строчки. И все-таки он умудрялся писать. Ему даже удалось через одного из надзирателей установить связь с друзьями, оставшимися на свободе. Письма, полученные от них, поведали ему о событиях последнего времени. Особенно взволновал Кампанеллу судебный процесс над Галилеем. Доколе же будет церковь препятствовать свободному развитию наук? До каких пор тупые, невежественные люди будут пользоваться безнаказанным правом судить о научных исследованиях, об ученых трудах? Достаточно, чтобы им только показалось, что эти взгляды идут вразрез с проповедуемыми церковью «истинами», церковь устами невежд может осудить их, а ученого подвергнуть наказанию.

Они осудили Галилея! Нет, Кампанелла не может остаться безучастным. Он должен сказать свое слово, слово в защиту великого мыслителя, его великих идей!

Кампанелла прекрасно сознавал, что выступление в защиту идей, осужденных церковью, — это открытый вызов церковникам. Если инквизиторы тратили годы, силясь доказать вину Кампанеллы, то на сей раз им этого не потребуется. В их руках будет документ, который может стать обвинительным заключением. Но ему ли, человеку, пережившему все самое страшное, что только можно пережить, бояться инквизиторов? Чем они могут запугать его? Смертной казнью? Но он не боится смерти.

За годы, проведенные в тюрьмах, за многие часы жестоких пыток он не раз смотрел смерти в глаза. Смерть убивает человека физически, но она бессильна уничтожить его мысли. А мысли Кампанеллы в его творениях, в «Городе Солнца», который находится в надежных руках.

И Кампанелла пишет «Апологию Галилея»…

А несколько лет спустя в тюремную камеру пришла добрая весть. Наконец увидела свет книга Кампанеллы «Город Солнца». Как он ждал этого дня, ждал много лет! Он верил, что своей книгой укажет людям путь к счастью, и потому так стремился, чтобы она увидела свет. Для него, узника Сант-Эльмо, это была самая большая радость. За все годы пребывания в тюрьме он никогда не чувствовал себя таким счастливым. Что бы ни было теперь с ним, какие бы пытки ни придумывали его мучители, им не удастся уничтожить Кампанеллу.

— Кампанелла живет. Слышите, он будет жить! — громко сказал он, словно его кто-то мог услышать здесь, в одиночке. И повторил: — Будет жить!

27 июля 1628 года решением папы римского Урбана VIII бывший монах Томмазо Кампанелла был освобожден из заключения.

Решение папы было вызвано разными обстоятельствами. Среди них не последнюю роль сыграло то, что имя Кампанеллы к этому времени стало известно далеко за пределами Италии. Судьба необыкновенного узника, трактаты которого переводились на разные языки и распространялись во многих странах, явно не способствовали популярности католической церкви. В папскую канцелярию приходили петиции с просьбой о помиловании Кампанеллы. Очень влиятельные лица просили за Кампанеллу, понимая, сколь чудовищно содержать в темнице человека, о котором знает вся просвещенная Европа.

Было и еще одно обстоятельство. В последние годы Кампанелла рассылал много писем светским и церковным иерархам с просьбой помочь ему освободиться из заключения. К каким только уловкам он не прибегал. Он предлагал свои услуги в философском обосновании религиозных положений, предлагал поставить свое перо на службу церкви. Его талант был к тому времени общепризнанным, и церковь могла бы получить в его лице авторитетного защитника. Но духовные властители хорошо знали Кампанеллу и боялись его. Кто знает, что он может выкинуть. Его убеждения были хорошо известны. Он был врагом христианства, и церковные иерархи не верили в то, что он изменит себе.