Анатолий Белов - Через костры и пытки

На португальской земле открылось широкое поле деятельности для инквизиции. Человека, не исповедовавшего христианство, объявляли еретиком, а это значит его ждали тюремный застенок, пытки и казнь на костре. Спасение было в одном — принять христианскую веру, и Бенто Дакоста, не раздумывая, принял ее. Он стал марраном. И хотя марраны не были полностью уравнены в правах с другими христианами — за ними велась постоянная слежка, — но все-таки они могли жить в стране, где смерть подстерегала каждого иноверца.

Бенто Дакоста видел, как окончили жизнь в тюрьмах инквизиции и на кострах многие его друзья, не пожелавшие принять христианство и оставшиеся преданными вере своих отцов — иудаизму. Он понимал, что христианство утвердилось на Пиренейском полуострове не на месяц и не на год. А раз так, то следовало подумать о будущем сына. Он должен стать настоящим христианином, и тогда жизнь его будет легка. Он будет богат, ибо отец сумел накопить немалое состояние. Будет знатен, ибо унаследует дворянский титул. Если к тому же он станет христианином, ему нечего тревожиться за будущее.

Так рассуждал Бенто Дакоста, наставляя сына в христианской вере.

Бенто Дакоста предусмотрел все. Он определит сына в католический коллеж, где воспитанием подростков занимаются иезуиты. Этот орден, несомненно, имеет большое будущее. Основанный в 1534 году Игнатием Лойолой для борьбы против реформации, для защиты папского престола от еретиков, он быстро набирал силу. Иезуиты без всякой жалости относились к тем, кого считали врагами престола. Недаром же они поклялись «верой и правдой повиноваться святейшему отцу — папе». Недаром провозгласили, что цель оправдывает средства. А это означало, что ради защиты христианской веры они не гнушались никакими средствами.

Было и другое обстоятельство, которое сыграло свою роль в решении Бенто Дакосты отдать сына на воспитание иезуитам. Им покровительствовал сам король Филипп.

Но если сам король был расположен к иезуитам, то не могло быть ничего лучшего, как сделать сына иезуитом.

Бенто Дакоста был предприимчивым человеком. Он все хорошо продумал, чтобы вывести в люди Уриэля, и испытывал радость, что все идет по плану.

Когда Уриэлю исполнилось 10 лет и его отправили в католический колледж, он знал христианскую мифологию так, что ему мог позавидовать и взрослый последователь веры христовой. И в колледже он был среди лучших, несмотря на то, что учителя не баловали его: как-никак, он был сыном маррана. Но что поделаешь, если мальчуган был настолько прилежен и старателен, что его приходилось ставить в пример другим?

Когда окончился курс обучения в колледже, настойчивый Бенто Дакоста добился определения сына в Коимбрский университет, на богословский факультет. В конце концов, рассуждал Бенто Дакоста, светские науки можно постичь не на университетской скамье. Они даются жизненным опытом. Да и не всегда они нужны. С солидным капиталом, с хорошей головой можно прожить и без светских наук. А вот если тебя кто-нибудь упрекнет, что ты недостаточно верный христианин, то не помогут ни капиталы, ни хорошая голова. И Уриэль семнадцатилетним юношей сел на студенческую скамью факультета канонического права университета в Коимбре…

Все, кажется, предусмотрел Бенто Дакоста. Все до мелочей. Одного он не мог предусмотреть: что его сын, приобретая знания, попытается использовать их для того, чтобы логически осмыслить те представления, которые он получил в колледже от своих духовных наставников.

Откуда начинается сомнение? Кажется, Уриэль сделал все, чтобы принять сердцем своим христианские догмы. Он никогда не пытался рассуждать, состоятельны они или нет, никогда даже мысли не держал о том, что христианское учение может быть в чем-то ошибочным. Он верил в библейские сказания о том, что мир сотворен богом в шесть дней, верил в рассказ о грехопадении первых людей Адама и Евы, ослушавшихся приказа господа бога и отведавших запретный плод с древа познания добра и зла, за что всевышний проклял весь род человеческий. Он верил в евангельского Иисуса Христа, сына божьего, будто бы посланного господом на землю, чтобы мученической смертью своей искупить грехи людей. Верил в то, что Христос был осужден римским наместником Иудеи Понтием Пилатом на смертную казнь, был распят на кресте, но затем воскрес из мертвых и вознесся на небо, чтобы в день кончины мира вторично явиться людям, свершить страшный суд над живыми и мертвыми и воздать по заслугам праведникам и грешникам: первых определить в рай, а вторых обречь на мучения в аду.

Всему этому учили «священные» книги, всему этому учила христианская церковь, и Уриэль даже не мог себе представить, как можно усомниться в этом.

Но сомнение пришло. Оно рождалось в сердце Уриэля по мере того, как он все больше углублялся в изучение истории христианства и христианского учения.

Столетие спустя французский философ и просветитель Пьер Бейль напишет в своем «Историческом и критическом словаре» об Уриэле Дакосте, что тот «настолько был проникнут верой в бога, что страстно желал исполнить все предписания церкви, дабы избежать вечной смерти, которой он очень боялся. Поэтому он начал тщательно изучать евангелие и другие книги священного писания… Но чем больше он занимался этим, тем большие трудности вставали перед ним».

Изучая священные книги, Уриэль обнаружил в них вопиющие противоречия. Бог объявлялся в христианском Символе веры всеблагим, милосердным, справедливым, источником всего доброго, а на страницах Библии он порой представал жестоким, несправедливым и далеко не милосердным.

Библия — богодухновенна, то есть продиктована самим господом, учат католические проповедники. Раз так, то каждое ее слово является вечной истиной. Но почему же в ней столько противоречий? Почему в 7-й главе книги Бытие в 4, 11 и 12-м стихах говорится, что всемирный потоп продолжался 40 дней, а в той же главе в 24-м стихе сказано, что он длился 150 дней? Почему в 20-й главе книги Исход провозглашается, что ответственность за грехи отцов несут дети до третьего и четвертого рода, а в книге Иезекииль утверждается, будто за грехи отвечает лишь душа согрешившего, а дети не отвечают за деяния отцов?

Сколько таких противоречий в Библии… Не счесть.

Есть отчего впасть в отчаяние человеку, решившему принять христианскую веру. И Уриэль действительно впал в отчаяние. «Будучи юношей, — писал он впоследствии, — я очень боялся вечного осуждения и старался точно соблюдать все предписания. Я предавался чтению евангелия и других духовных книг… Но чем более ревностно занимался я ими, тем большие трудности возникали передо мной. Наконец я впал в безысходную путаницу, тревогу и затруднения. Скорбь и печаль изнуряли меня… Но так как трудно было покинуть религию, к которой я привык с колыбели и которая через веру пустила глубокие корни, что родилось во мне сомнение, могут ли рассказы о загробной жизни быть истинными, а вера в них согласоваться с разумом; да, ибо разум твердил и постоянно шептал на ухо совершенно противоположное».